Ни причин, ни отговорок не находилось, хоть наизнанку вывернись!
«Что ты сидишь?! Делай что-нибудь! — приказал он себе. — Заведи машину и уезжай, если боишься до усеру! Или выйди и иди к ней!»
Препротивно пропищав домофоном, открылась железная подъездная дверь, выпуская на улицу женщину с детской коляской.
Одним движением Степан выскочил из машины, громко хлопнув на ходу дверцей, подлетел к женщине, придержал тяжелую дверь, пока она выкатывала коляску.
— Спасибо, — поблагодарила юная мать.
— Пожалуйста, — ответил автоматически Степан, вытянул руку, нажимая кнопку сигнализации на брелоке. Джип отозвался писком, оповестившим о включении охраны от разнообразных посягательств.
Больших шагнул в подъезд, дверь за его спиной медленно и плавно затворилась. Он постоял, прикрыл ладонью глаза.
«Стаська…» — подумал.
И вдруг сорвался с места и понесся, проигнорировав лифт, по лестнице, перемахивая по три ступеньки, и, не останавливаясь, не раздумывая больше, нажал кнопку звонка в ее квартиру и не отпускал!
Стаська переводила особо замороченный абзац любовной саги из французской жизни. Это и по-французски звучало как графоманская белиберда с ярко выраженным эротическим уклоном, а по-русски ей все какие-то «ланиты» в комплекте с «устами» лезли в голову, и от раздражения тянуло присовокупить «взор горящий со спертым дыханием»!
Господи, какая чушь!
Стаська хлопнула по клавиатуре ладонью, окончательно разозлившись.
— Сразу видно, «большой умственности человек» писал! — Она крутанулась на стуле и попеняла себе: — Ты имя родины высокое несешь, Игнатова? Вот и неси, переводи, чтобы было высокохудожественно!
Поворчала на себя, на писательницу притюкнутую, хоть и француженка, в день рождения которой, по всей видимости, природа с музой отдыхали!
Оттолкнулась ногами, откатилась на стуле от компьютерного стола, встала и пошла в кухню, кофе сварить.
Стася включила чайник, достала турку, кофе с полки, взяла чашку из посудной сушилки и…
И не донесла до столешницы, чашка выскользнула из пальцев, громко хлопнулась об пол, разлетелась на мелкие кусочки!
А у Стаськи почему-то сильно бухнуло сердце.
— Да что за ерунда! — возмутилась она непонятному трепыханию в «ланитах».
Раздраженно достала совок, веник, смела осколки и не высыпала, а вышвырнула в ведро.
Сердце бухало, бухало, бухало, не успокаиваясь!
Стаська остановилась, замерев и холодея от испуга, приложила ладошку к груди, где стучало набатом, вытворяющее черт-те что ее заполошное сердце, и почему-то подумала: «Что-то со Степаном!»
И в этот момент раздался звонок в дверь — длинный, непрерывный, требовательный!