– Занятно, занятно, – покивал отец Траян. – Судя по тому, что бутылка вина открыта, вы уже искупались.
– Да, батюшка, водичка хороша, – и белоснежные зубы Задубицкого заблестели в темноте.
– Ну что ж, отлично, – улыбнулся в ответ проректор.
– А вы будете купаться? – Настоящий недоверчиво косился на Траяна.
– Безусловно. Не просто так же я сюда шел.
– Вы шутите!
– Нисколько! Всего доброго, господа, – слегка поклонился игумен, и друзьям стало ясно, что им пора уходить.
Они подошли под благословение, и тогда Настоящий все-таки не выдержал:
– Батюшка, а зачем это вам? Ночью, в дождь, по бездорожью пешком в Малинники. Вы же взрослый человек. Игумен. Ну, понятно, у нас по глупости и из-за Сковороды ненормального. Но вы?
Траян остановился и медленно поднял глаза на синюшного Настоящего.
– Мы же вам рассказали, зачем мы сюда пришли, – сказал Гайда, а Задубицкий энергично закивал головой: – Мы никому не проболтаемся.
– Это будет нелегко, – Траян загадочно улыбался.
– Слово даем, – и Настоящий, как на присяге, поднял ладонь вверх.
– С удовольствием и готовностью беру ваше слово, господа… Шестнадцать лет тому назад, в первые годы моего проректорства, я был в Париже и познакомился с очень интересным католическим священником. Мы с ним сошлись еще и потому, что он, как и я, был проректором семинарии. Естественно, католической. Он был значительно старше меня и воспитывал будущих пастырей, наверное, столько лет, сколько вам сейчас. Как-то раз мы обсуждали трудности нашей работы, и я обмолвился, что есть у меня один неудачный курс, половину которого я намерен отчислить, пока они не выпустились, и – не дай Бог! – не стали священниками. Он поинтересовался, сколько человек на курсе, и, узнав, что их семьдесят шесть, сказал, что качественно отчислить тридцать восемь людей – это работа лет на десять. Я возразил, что при желании, могу отчислить их в течение одного учебного года. Мы поспорили. Поскольку учебный год уже шел, мы решили, что я начну с учебного года следующего, – лицо Траяна светилось в темноте, и было видно, что о тех временах ему приятно вспоминать. – Нелегкая оказалась задача, надо сказать. Я составил план, просчитал тактические шаги, оценил силу и способность противника к сопротивлению. К тому моменту, когда они поняли, что их уничтожают, а это было в ноябре, я отчислил уже семнадцать человек.
Траян периодически бросал взгляды на своих студентов и с удовольствием отмечал, как у них меняются лица, как заинтересованность сменяется недоверием, а недоверие искажается гримасой ужаса.