Василий, тяжело дыша, примчался через пять минут. Остановился, достал платок чтобы утереть лоб, поднял руку, запрещая говорить, и держал так, пока не отдышался.
— Все! — наконец, произнес он. — Успел. Большое вам спасибо, товарищ!
— Не боялись оставить вещи незнакомому человеку? — спросил Бочкарев, усмехаясь.
— Не смейте так говорить! — сразу стал строгим Василий. — И даже думать! Эх, молодежь! Уж надеешься, все, освободились от пережитков прошлого, так нет-нет, и всплывет где-нибудь!
— Извините, — сказал Бочкарев.
Василий насупился.
— Людям нужно доверять. А вот над собой нужно работать, и очень усердно, молодой человек. — Василий осмотрел форму Бочкарева. — Не только спортом заниматься, а учиться быть честными и принципиальными, достойным нового общества. Ведь вы – наша будущая гордость, в ваши руки мы передадим великую страну с надеждой, что вы сделаете ее еще могучее, еще нравственнее…
Его давно так не распекали. Мягко, без обиды, с уважением и достоинством. И кажется, лицо налилось чем-то таким горячим. У него, фронтовика, разведчика?! Или может, это солнце так разгорячило, обожгло кожу?
С неба пришел негромкий гудящий звук, на который они оба подняли головы.
Бочкарев содрогнулся – по небу плыла стальная серебристая птица, оставляя дымчатый расплывающийся след, точно такой же, какой оставили после себя пару дней назад новые немецкие истребители.
— Реактивный Луначарский, — вздохнул Василий. — Обратно в Москву полетел. Э-э-х, нужно было лететь им. Три часа и мы тут. Но ее всегда укачивает в самолетах. Кстати, вы моей Милы не видели? Вечно с ней так. Сейчас машина придет, а она опаздывает. А вам куда? Мы вас подбросим.
— Нет-нет, — поспешил сказать Бочкарев, — спасибо, мне недалеко.
Он двинулся в сторону Литейного. Перешел улицу и замер у ларька с газированной водой, покрытого полотняным полосатым тентом. В горле пересохло, хотелось пить, но он подумал, что не имеет денег.
— Тебе какой? — улыбнулась ему продавщица в белом халате, с цветной косынкой на голове. — С сиропом или без?
— У меня денег нет.
— Чего уж там, подходи, налью так. С вишневым сиропом годится?
— Очень годится! Спасибо!
— Небось и есть хочешь, осовиахимовец? Там дальше стоит Дуня с пирожками, только смотри, не скажи, что это я тебе подсказала.
Продавщица весело и беззаботно засмеялась, как может смеяться человек, который доволен жизнью вообще и этим чистым долгим мирным днем в частности.
Он начал пить, сделал несколько глотков, потом извинился и бросился к увиденному газетному киоску. За стеклом были распластаны фотографические открытки, журналы, среди которых выделялся массивный «Вестник Академии Наук», номер три, и лежали стопками свежие газеты.