Репродуктор выключился. Бочкарев откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Это не должно произойти, ни при каком условии! Только, что я могу сделать? Точнее, что я должен сделать?
Бочкарев помедлил, а затем поднялся и вышел в коридор, чтобы тут же уткнуться в офицера с автоматом.
— К сожалению, вам дальше нельзя!
— Мне необходимо срочно переговорить наедине со штандартенфюрером Шталманом.
— Простите, лейтенант Кёллер, насчет вас мне даны ясные указания. Не пропускать ни под каким предлогом, до особого распоряжения штандартенфюрером. Со ним вы можете связаться по радио.
— Я так и сделаю.
Бочкарев вернулся к креслу, обошел его в раздражении несколько раз, сел.
Тогда ждать встречи с Ванником? Шталман ведь собирается их перевербовать, значит, некоторое время их никто не тронет. Ну и пусть собирается! Посмотрим, как это у него получится. А для нас главное – подыграть, согласиться, а там, едва появится возможность – к нашим. Может, Ванник все это уже обдумал, у него опыта намного больше.
Бочкарев хмыкнул. Да, с голыми руками на автоматы Ванник не пошел бы. И других не отправил. Нашего врага нужно побеждать умом. Умом и ловкостью.
Он посмотрел на часы. Начало шестого. Вот только с Сигрун плохо вышло. Может, если бы не так внезапно, а постепенно, исподволь, медленно – она ведь обязательно поймет, согласится, она же умная! Или немецкие девушки с длинными косами до земли никогда поступятся пресловутой арийской чести? Мы никогда не сдадимся…. было бы из-за чего. Нет, превосходим мы их по всем статьям, по мечтам, по стремлению к счастью, не маленькому суетному счастью одного человека повелевать миром, а по всеобщему, когда всем, без чинов, без условий, без знаков и посвящений. Потому что счастье с посвящением, это не счастье, а вредное глупое самомнение, которое счастьем называться не должно… не должно… просто счастье, без разбору… а если с разбором и посвящением, то… то не счастье, а… а…
Его тормошили за плечо. Бочкарев встрепенулся, попытался вскочить, но, увидев Сигрун над собой, откинулся назад.
— Берхард, приготовьтесь, — произнесла она негромко и села в свое кресло. — Через несколько минут будет последнее включение.
— Последнее?
— Да.
— Последнее? То есть, произойдет окончательное Изменение? Не только для нас, а и для всего мира?
— Да, — совсем тихо произнесла она, закрывая рукой микрофон.
Она собиралась еще сказать что-то, но, прерывая ее, комнатку заполнил голос из репродуктора.
— Господа, приготовьтесь. Предыдущий вариант фюрер не одобрил, поэтому мы попробуем сейчас уменьшить величину воздействия. Надеюсь, это будет предпоследний вариант. Да, я знаю, что мы все устали, но прошу продержаться еще немного. Как вы знаете, четвертое апреля – последний срок, который указали Высшие Неизвестные для Изменения, поэтому нужно закончить все сегодняшним утром… ну хорошо, хорошо, я знаю ваше неприятие подобной формулировки, поэтому воспользуюсь научной терминологией – окно благоприятных возможностей ограничивается сегодняшним днем. После этого включения мы сделаем перерыв, чтобы вы могли восстановить силы и выпить…