Леночке следовало отдать должное — подготовку долгожданного отпуска она взяла на себя и с самопорученным делом справилась на «отлично». Заказала отель — не самый дорогой, зато расположенный в живописной бухте. Не безликий «номер», прибежище для жаждущих сэкономить на всем, а бунгало, утопающее в пышной тропической зелени, обслуживаемое вышколенным и незаметным персоналом. Арендовала и отличный глайдер — для непременных поездок по магазинам и увеселительным заведениям. Составила программу развлечений — где на первом месте, как у любой нормальной женщины, стоял головокружительный шопинг.
Поднимаясь на борт «Маргаритки» (как-то без особых споров девушки пришли к выводу, что пользоваться орбитальными челноками — удел существ приземленных, недостойный истинных спейсменов), Катя вдруг с удивлением ощутила, что уже начинает скучать. Правда, Джад заявил, что у него имеется с десяток накопившихся увольнительных и он, собравшись с силами, непременно поставит перед Шеденбергом вопрос ребром. А если (он сказал «когда», но Катя прекрасно знала, что в случае с полковником это будет именно «если») удастся законные дни получить, то Джад непременно навестит девушек и составит им компанию. Если и не в походе по магазинам, то уж в поездке на великолепные коралловые атоллы — обязательно.
Посадка прошла без происшествий — если не считать того факта, что Катя ступила на бетон астропорта в отвратительном настроении: ей пришлось, смирив гордыню, сажать «Маргаритку» на автопилоте. В другое время и в другом месте она бы многое высказала диспетчеру но астропорт Талеры — это не заштатная колония, где посадка корабля происходит не то что не каждый час, а и не каждый день. Здесь свои правила и свои законы. Нарушителя не разнесут на молекулы, как на Земле или Гее, но вполне могут впаять огромный штраф или настоять на конфискации корабля — к лихачам подобные меры применялись без проволочек.
Их уже ждал представитель отеля — миловидная азиатка лет двадцати, свободно владеющая русским — милый реверанс в адрес дорогих гостей. Слова она выговаривала нарочито-правильно — верный признак недавно пройденного гипнокурса, но слышать родную речь на франкоговорящей планете было приятно.
Все попытки ввести в Федерации некий искусственный «единый» язык в целом можно было считать провалившимися. Разработать-то его разработали — сложная смесь на основе английского и испанского, с изрядной добавкой русского, с отдельными компонентами из немецкого и японского. Элементарная грамматика, не слишком сложное произношение… но популярности «уни» так и не обрел. Каждая страна, уже давно утратившая государственные границы и национальное правительство, отчаянно цеплялась за свой язык. Говорить в обществе на «уни» одно время считалось… ну, не то чтобы неприличным, но чем-то к этому достаточно близким. Позже негативные тенденции ослабли, зато в моду вошел принцип «лингвистического минимума», согласно которому любой житель Федерации должен был уметь сносно объясниться, помимо «уни», еще на трех языках — русском, французском и немецком. Гипнопед в изрядной степени облегчал эту задачу — но услуга была платной, и позволить себе подобную роскошь мог далеко не каждый.