Затем за неделю построили стену. Потом по сути в условиях вечной мерзлоты провели посевную. В этом Саша уже успел принять участие.
Кое-кто не верил, что при сократившемся периоде вегетации вырастет хоть что-то — но ведь собрали! За неполные пять месяцев картошка, но сильные дожди заставили торопиться. Где урожай был сам-третей, где сам-четверт — если бы не вылезший непонятно откуда фитофтороз, было бы больше. А вот колорадский жук зиму не пережил.
Более теплолюбивые культуры росли в парниках, почти все из которых отапливалась и получали дополнительное освещение от ультрафиолетовых ламп. Кое-где урожай снимут только в конце сентября — начале октября.
Даже теперь работ было непочатый край. То и дело срывало ветром провода — электрики без дела не сидели. Но и менее квалифицированный труд был востребован. Бригада валила поврежденные бурями деревья, вывозила поваленные сосны и ели.
Так не работали в протестантской и католической Европе — разве что в Японии и Китае. Вот и верь после этого сволочам, которые говорили, что России мешают русские, и надо поскорее уморить их и заменить на более «приспособленный» народ. Просто для них нужна другая мотивация — надличностная.
Могли ведь, когда захотят. Жаль, что поздно спохватились. Глядишь, если бы работали так всегда и во всем, никто 23-го августа на такую ненормальную страну напасть бы не рискнул.
Более мелкий мусор таскали мешками в одиночку. Данилов уже заполнил свой наполовину, когда увидел джип «Лэндровер», в котором зам градоначальника обычно объезжал объекты.
«Сегодня праздник у ребят,
Ликует пионерия.
Сегодня посетил отряд
Лаврентий Палыч Берия,»
— напел Саша себе под нос.
Но сам к нему Богданов не подошел. Вместо этого донести до него державную волю выпало бригадиру, бывшему сурвайверу Дэну.
— Санек, товарищ-князь Владимир Красно Солнышко просил передать, что твое прошение удовлетворено. Переводят тебя завтра.
— Было приятно работать с вами, — в голосе Александра не было иронии.
— Ну, день еще не закончился, — сказал бригадир. — Бросай мешок и бери вон ту дуру и тащи к машине. Люминий не чугуний, мдя.
Данилов потащил цветной лом, слыша, как бригадир вернулся к недокуренной сигарете и прерванному диалогу.
— Да все эти антифа — это и есть фашисты, — сказал он в ответ на какую-то фразу своего собеседника, который раньше был активистом одной правой партии. — Самый страшный фашизм — либеральный. Хотели добить русский народ, превратить русских людей в политкорректную мразь…
Данилов уже заметил, что в стройотряд попало много людей нестандартных. Одни раньше ходили на «русские марши», другие творили нетленку, третьи имели какое-нибудь необычное хобби вроде коллекционирования курительных трубок. Все это, конечно, с приставкой «раньше», но все же… Даже он сам не очень выбивался из этой компании.