А потом сценарий «Ковчег» плавно перетечет в сценарий «Новый Рим», где на двадцать миллионов «чистых» в Австралии будет приходиться полмиллиарда «нечистых» в остальном мире. Этими «чистыми» были в основном англосаксы; впрочем, аналитики Центра Стратегического Планирования не исключал возможности разбавить их генофонд кровью каких-нибудь маори: чтоб не вырождались и были покрепче и позлее. Да, в дивном новом мире можно будет на полную мощность задействовать все достижения евгеники.
Впрочем, умные головы в Центре говорили, что миллионов плебеев — это слишком много, и называли много способов уменьшить демографическое давление. Одним из них и была программа «Санация». Наверно, у ее авторов было хорошее чувство юмора — назвать «оздоровлением» искусственное радиоактивное заражение.
И пусть она не могла полностью стерилизовать Евразию, но сделать так, чтоб в ближайшую тысячу лет смертность тут превышала рождаемость, она могла. Радиологическое оружие может быть не только кобальтовой бомбой, есть варианты и дешевле. Русские хорошо сделали, устроив как раз в географическом центре континента всемирную ядерную свалку. Осталось только сорвать крышку с этого помойного ведра, а потом в дело вступят хаотические перемещения воздушных масс. Потом облако, конечно, рассеется, но не раньше, чем тяжелые изотопы выпадут с осадками на расстоянии до пяти-семи тысяч километров от хранилища: а это территория от Бреста до Пекина и от Верхоянска до Тегерана.
Через полчаса погрузка была закончена, и конвой двинулся к далеким берегам. На всем острове Шпицберген осталось несколько сотен коренных жителей. Их ждала судьба викингов из первых поселений на Гренландии, брошенных метрополией на голодную смерть во льдах.
На обратном пути союзная эскадра нанесет ракетный удар по «окуклившейся» Финляндии, чтобы заставить хитрых финнов поделиться запасенным продовольствием.
А вокруг смерть правила свой бал. Мегаполисы стали городами-призраками, и с рассветом огромные массы людей пришли в движение по всему земному шару. Этот процесс разворачивался стихийно, никто не руководил им, кроме инстинкта и желания жить.
Люди покидали то, что осталось от городов. Там, где было возможно, они шли на юг, движимые вроде бы логичной, мыслью: там теплее и есть еда. Пустые надежды — узкие приморские полосы были и так перенаселены, а для многих обитаемых регионов юг — это пустыни или горы. Некоторые, впрочем, тянулись на север, на запад и на восток. Их судьба была одинаковой — в среднем из ста человек, покинувших уничтоженный мегаполис, половина погибала, не пройдя и двадцати километров.