— Все путем, — бодро ответил кто-то из выживателей.
— Только жрать охота, — подхватил второй. — Скорей бы привал.
Смешки, но редкие. Есть действительно хочется. Выходили практически на голодный желудок.
Чернышева в очередной раз взглянула на него — со своим ростом и светлой шевелюрой Владимир был хорошо заметен в толпе. Этот необычный человек притягивал ее как магнит. В последние месяцы они довольно часто общались в ходе совместной работы, но Маша давно понимала, что ей хочется большего. С Иваном, ее прежним кавалером они расстались неделю назад по взаимному согласию, без скандалов и обвинений. Когда единственное, что связывает людей это общая боль, такие истории нередки. За эти месяцы многие из них сходились и расставались по многу раз.
Наверно, это инстинкт — выбирать из имеющихся самого сильного.
«Ну и что, — подумала она, улыбаясь сама себе, — пусть говорят, что хотят». Маша знала, что он, пропадавший целыми днями в рейдах, а в остальное время то в пункте управления, то еще где, был пока свободен. По крайней мере, для серьезных отношений. Так почему бы и нет? Тем более что он сам делал ей знаки внимания, хоть и очень неуклюже.
Остальные беженцы в основном шли, потупив взоры или глядя без выражения в спину идущим впереди. Они не могли похвастаться уверенностью в завтрашнем дне, да и в сегодняшнем тоже. Все, что у них было за душой — надежда на то, что небеса сжалятся и дадут им немного пожить. Не обязательно «по-человечески», а как угодно. Будь это сценка из американского фильма, их лица были бы одухотворенными и светились бы от радости. Но, ни ничего подобного: усталость и отупение смешались на них в равных долях. Еще был голод, а вот страха почти не было. После всего, что им довелось испытать, он как-то притупился.
«А ведь они правы. Мы же, блин, видели последний день Помпеи, — подумала Маша. — Мы видели такое, что не снилось Ванге, Нострадамусу и индейцам майя вместе взятым. Чего нам бояться?»
Где-то рядом в этой толпе шагала Настя. Та, что прошла через ад метро, лишь для того чтобы снова попасть под землю. Многие догадывались, откуда она взялась, но никто за эти неполных три месяца, что она провела здесь, не сказал ей ни слова. Анастасия прожила это время, общаясь только с парой человек, но никого это не удивляло, теперь это было скорее нормой, чем странностью. Иногда она вздрагивала во сне и просыпалась с криком. Но, все же за проведенное здесь время ее раны начали зарубцовываться. Она не могла вспомнить, когда в последний раз ее посещала мысль о самоубийстве, но это точно было до катастрофы. Теперь ей, как и остальным, мучительно хотелось жить.