— Мне их сначала изучить надо, — проворчал генерал, недовольный тем, что ему не дали высказаться.
— Изучайте, — согласился Владик. — Главное, подпишите к моему возвращению.
И он вывел меня в коридор.
В кабинете у Владика уже хозяйничал Боня.
— Я тут чайку нам всем заказал, — сообщил он жизнерадостно. — С коньячком. Очень полезно.
— Хватит тебе Горемыкина дразнить, — укоризненно заговорил Гозданкер. — Он пожилой человек. Генерал. Привык, чтобы с ним уважительно обращались.
— Если пожилой, то пусть идет на пенсию! — посоветовал Боня. — Уступи дорогу молодежи!
— Это ты, что ли, молодежь? — хмыкнул Владик, пока его секретарша накрывала на стол.
— А то кто же? — невозмутимо отозвался Боня, щедро наливая себе в чашку коньяку. — С утра до вечера весь в хлопотах. То с одним переговорю, то с другим. Еще напиться успеваю и пьяный к телкам съездить. А в час ночи я уже дома, у Олюшки у своей. Как штык. — Он с удовольствием отхлебнул чаю. — Если, конечно, не загуляю. Это называется здоровый образ жизни. А если бы я просиживал по кабинетам, как вы...
— Дай нам поговорить, — взмолился Владик.
— Да говорите, жалко, что ли. — Боня совсем не обиделся на то, что его столь бесцеремонно выгоняли из кабинета. — Вас слушать — уши вянут. Я у себя буду. Свистнешь, если понадоблюсь.
— Кстати, знаешь, какие у тебя шансы встретить красивую незамужнюю брюнетку с голубыми глазами и высшим образованием? — вдруг озорно вслед ему спросил Владик. — В возрасте от двадцати двух до двадцати пяти лет?
— Какие? — живо заинтересовался Боня, останавливаясь в дверях.
— Ноль целых пятьдесят две тысячных процента! — с торжеством объявил Владик.
Боня был разочарован.
— Да это кот наплакал! — кисло заметил он. — А если без высшего образования? На фиг она мне нужна с высшим образованием? Мне, кстати, можно и замужнюю.
Когда за Боней закрылась дверь, Владик запустил пятерню в свою густую шевелюру, стрельнул в меня синими глазами и тут же вновь потупился.
— Не знаю даже, с чего начать, — смущенно признался он.
— Лучше с главного, — рассеянно посоветовал я.
Я был уверен, что при его нерешительности он все равно будет долго разгоняться. И потому принялся за изучение художественного произведения в раме на стене. Оно было выполнено в сине-зеленых тонах и вполне могло быть пейзажем натруженной кисти какого-то местного мазилы. А могло появиться на свет вдохновенно. Скажем, в результате того, что бродячую собаку сунули в ведро с краской, а потом она выбралась и отряхнулась рядом с полотном.
Кстати, я ошибался. Не в отношении картины, а в отношении Владика.