Лило просигналила, привлекая мое внимание. Я обернулся. Впереди нас подстерегала еще одна напасть. Красный туман, едкая кислота, разъедающая все на своем пути. И снова не обогнуть – не объехать. Прямая как стрела улочка вела нас к нему.
Облако тянулось выше, чем крыша автомобиля, но, будто зная об этом, оно постепенно снижалось – понемногу, по чуть-чуть, буквально на миллиметры, но каждый из них был смертельно опасен для нас. И для гарпий тоже.
Девушка упала на сиденье, я распластался на днище кузова, обхватил голову руками. Машина влетела в красный туман. И сразу стало нечем дышать.
Сложно сказать, сколько продлилось это странное ощущение. Мы будто ехали в вязком плотном киселе. Я молился только об одном: чтобы туман не задел нас. Это было очень страшно, но еще страшнее были жалобные крики умирающих гарпий. Почти вся стая влетела в облако и теперь погибала. Немного погодя все стихло.
Только когда я снова почувствовал порывы ветра, то нашел в себе силы сесть и обнаружил, что половину кабины как языком слизало. Остался неровный косой срез металла и пластика. Я потрогал его. Он ни капельки не нагрелся.
– Лило, ты как? – опасаясь, что не услышу ответа, спросил я.
– Живая!
Девушка поднялась с переднего сидения и сразу вцепилась за руль.
Я облегченно выдохнул. Кажется, обошлось.
Но радость была преждевременной. Гарпии погибли не все, тех, что не попали в губительное облако, еще хватило на то, чтобы продолжить погоню.
Темнота повисла над крышами домов, ориентироваться становилось все труднее, и у нас оставался единственный шанс спастись – как можно быстрее найти ближайшую станцию.
Пикап резко затормозил перед темным силуэтом какого-то строения. Я не сразу понял, что это подземный переход с выходом на станцию метро. Табличка с названием была давно разбита, и определить местоположение не представлялось возможным.
Мы выскочили из машины и бросились внутрь в надежде, что на этот раз фортуна улыбнется нам своей щербатой улыбкой. Но опять просчитались: ворота были заперты, на призыв о помощи никто не откликнулся.
В голове всплыли смутные воспоминания о том, что часть станций в центре давно заброшена после эпидемии какого-то вируса, но это были лишь жалкие клочки информации, верить которой я особо не решался. Но, как говорится, надежда умирает последней, и не хотелось верить в худшее.
Каждая минута промедления могла стоить жизни, да и податься нам уже было совершенно некуда.
Я схватил Лило за руку и направился в сторону оставленной машины.
– Что у тебя на уме? – спросила девушка, но я в данный момент был не расположен к диалогу и потому промолчал.