Холодное, зеленовато-голубое мерцание, подобное северному сиянию, медленно затухало вместе с последними аккордами Четвертой симхромии Ходерсона «Игдраэшл». И опять действие на громадной сцене вращалось вокруг темы пробуждения человеческой цивилизации — вокруг дерева жизни, корни которого тянулись и в небо, и в ад; вокруг змей, обгладывающих эти корни, и вокруг богов, любой ценой желающих сохранить жизнь такого дерева.
Торн слегка наклонился вперед: его рука выскользнула из-под широкого пальто и схватила пучок травы. Запястье дрожало. Он мучительно переживал факт, ставший известным ему: легенда об Игдраэшле точно соответствовала гипотезе, которую он и Клоули собирались представить Всемирному Комитету.
Да, дело с корнями обстояло именно так, и если гипотеза соответствует истине, то змеи, что гложут эти корни, — не просто обыкновенные змеи.
Кроме того, здесь не было богов, борющихся на стороне добра: в данной ситуации выступали два слабых человека.
Торн бросил взгляд на лица зрителей — они казались застывшими масками, отчего его слегка передернуло.
Между ним и Клоули протиснулась темная скрюченная фигура, и в последних вспышках света на сцене, символизировавших гибель Вселенной, Торн поймал короткий взгляд старого величественного лица с затененным высоким колпаком лбом. При виде этой личности он невольно вспомнил своего знакомого, который как-то шутя сказал, что некоторые темные личности средневековья каким-то образом смогли продлить свою жизнь и что они живы и сейчас.
Незнакомец и Клоули о чем-то пошептались.
Торн почувствовал напряжение. Казалось, на него давят звезды из бесконечной дали, и он потерял ориентацию во времени.
Его рука, как ему представлялось, протянулась вперед, ощупью коснулась мягкой ткани и обхватила маленький предмет размером с яйцо. Незаметным движением он вынул предмет и сунул его в свой карман.
Бурные аплодисменты постепенно стихали, и Торн растерянно уставился перед собой. Он подсознательно понимал: им совершена будто бы совершенно немотивированная кража.
Торн растерянно огляделся. Высокая фигура старика исчезла в толпе зрителей. Пальцы Торна все еще сжимали предмет, который он только что присвоил. Эта вещь не была ни драгоценным камнем, ни редким куском металла и уж конечно ни яйцом, хотя все-таки в данном предмете содержалось что-то необычное.
У Торна еще оставалась возможность догнать старика и вернуть ему украденный предмет, кратко и вежливо объяснив причину своего поступка, но Торн не предпринял ничего.