— Ну шо, Родя… — словно в задумчивости произнес Гоцман. — Начнем с Фимы?
— Я его не убивал, — быстро проговорил Родя. — Клянусь.
— А кто?
— Я вам клянусь же… — Родя поднес руку к груди и болезненно охнул, — все было, как я вам и рассказал.
— Та накладная была твоя работа?
— Опять за рыбу гроши! — простонал Родя не столько от боли, сколько от досады. — Не мой это фасончик, Давид Маркович!
Гоцман с ухмылкой взял со стола двумя пальцами поддельный паспорт Чекана.
— А это так тоже не твое?.. И спецмастика, и спецчернила…
. — Это мое, — покорно кивнул Родя. — Пришел человек. Дал ксиву, дал портрет. Сказал, нашлепни, шоб было как на настоящем…
— И человека того ты не знаешь… — утвердительным тоном произнес Гоцман.
Родя усиленно закивал, выпучив глаза:
— В первый раз!
— …и за Чекана того ты не слышал.
— Какого Чекана?
Гоцман тяжело вздохнул, присев боком на край стола:
— Скучаю, Родя.
— А мне, думаете, весело?
— Ты не хами! — рассердился Гоцман. — Разговор еще и не начинался! Кто такой Академик?!
— Не знаю я никакого Академика… — Неожиданно для сидевшего напротив Кречетова Родя начал всхлипывать и через минуту уже натурально плакал в три ручья. — Не знаю! Мне плохо, плохо!.. У меня ранение в груди…
Кречетов, быстро переглянувшись с Гоцманом, как можно проникновеннее произнес:
— Родя. Послушай. Чем скорее ты скажешь, тем скорее все кончится. Только не морочь нам голову. Допустим, кто убил Фиму, ты не знаешь. Но Чекана ты должен знать!
— Не знаю я никакого Чекана, — упрямо помотал головой Родя, хлюпая носом, — и никакого Академика.
— Ты же с ксивой к нему пришел! — не выдержал Кречетов. — И стучал условным стуком!
— Не знаю ничего… О-о-ой, больно как…
В дверь постучали, Кречетов забрал у Охрятина стакан горячего чаю. На столе у Гоцмана тихо затрещал телефонный аппарат.
— Але! Але! Товарищ подполковник!.. — донесся до Гоцмана сквозь помехи заполошенный от усердия голос. — Говорит постовой Перов! Майор Довжик срочно просил вас приехать!..
— А шо случилось?
— Сказал, срочно!.. Але! Ал-ле!..
В трубке раздались короткие гудки. Кречетов взглядом спросил у Гоцмана: что там такое?
— Поехали, — коротко бросил Давид, поднимаясь с места. — Шо-то в квартире…
В сопровождении Охрятина они отволокли охающего и стонущего Родю в дальний угол коридора УГРО. Там с довоенных лет размещался небольшой закуток, нечто вроде каменного шкафа, где в полусогнутом положении с трудом мог поместиться человек. Охрятин, сопя, звенел ключами, пытаясь открыть дверь, потом сильно дернул ее, и она распахнулась, задев Кречетова.
— Вот черт, — выругался майор, державший в руках стакан чаю. — Аккуратней, Охрятин! Из-за тебя руку обварил… На вот, держи теперь сам. — Он сунул стакан растерявшемуся Охрятину.