Таким было утро 3 марта 1944 года. Мы стояли на огневой позиции рядом с подбитыми и все еще ведущими бой немецкими танками. Снаряд за снарядом вылетали из ствола и вгрызались в тела вражеских танков. На той стороне вертикально вверх поднимался маслянистый дым факелов. Десять… двенадцать… все больше новых Т-34 разлеталось на куски. Это была атака русских танков! Потом она стала заметно буксовать. По-видимому, такого сопротивления они не ожидали. Тогда мы еще толком не знали, сколько потеряно немецких танков. Шесть исправных танков отошли за огневой рубеж «тигров». Горящих русских танков оказалось два-три десятка. Потом русские поняли, что здесь прорваться не получится. Казалось, танковое сражение окончено, и победа у нас в руках.
Однако в полевые бинокли мы наблюдали иную картину, предвещавшую скорое начало драмы. Мы, да и все остальные видели, как длинные танковые колонны противника обходят немецкую танковую группу, поворачивают вправо и под прикрытием голых холмов уходят на фланг и далеко за линию фронта. Не подвергаясь ни малейшей опасности, советские танки скрывались в оврагах позади нас. Мы видели, как их черные корпуса, казавшиеся с такого расстояния миниатюрными, выныривали из-за горизонта и снова скрывались. Там было, наверное, не меньше сотни танков. Не в силах этому помешать, мы чувствовали, что наступает конец!
В этот самый момент командир находился в деревне. Русские применяли знакомую тактику, которой мы и сами пользовались несколько лет назад: прорваться на участке слабого сопротивления, окружить и уничтожить. С запозданием командир обнаружил угрозу и приказал всем танкам отойти на прежние позиции. Не зная, что время уже упущено, мы еще считали, что можем вырваться. Напрасно. От Теггхофа пришел приказ: «Прикрывать отход!»
Повернув влево, мы въехали вверх по склону на огневую позицию. Вдруг мы заметили несущиеся через холмы русские танки. Быстрое решение и приказ: «Противотанковым — 800 метров — огонь!» Облако пороховых газов снаружи и внутри танка на несколько секунд закрыло обзор, а потом мы увидели попадание снаряда в борт вражеского танка. Белая вспышка — и в небо пополз гигантский гриб черного дыма. Страшной силы взрыв разорвал танк на части.
Наконец поступил приказ отходить. Двигаясь широкими зигзагами, мы на полной скорости приблизились к нашим горящим танкам, чтобы спасти все, что можно, вопреки здравому инстинкту самосохранения и безнадежности ситуации. Среди рева и свиста снарядов слышалось стаккато русских пулеметов. Мы остановили машину и погрузили на нее всех окровавленных, искалеченных и стонущих раненых, кто еще мог двигаться и сумел добраться до танка. Эти несчастные быстро облепили корпус и башню, и пришло время уходить. «Полный ход — марш! Вперед!» Раненые, оставшиеся на земле, громко кричали и махали нам руками: «Друзья, помогите! Заберите нас!» Это было бесполезно и безнадежно. Было уже слишком поздно не только для них, но, наверное, и для всех нас. Каждую минуту речь шла о жизни или смерти. Это был конец для них. Возможно, конец для всех нас. Лишь немногие понимали, что путь назад отрезан обошедшими нас вражескими танками и что судьба немецкой танковой группы предрешена.