Падение Коимбры и Барбастро стало чувствительным ударом для ал-Андалуса. «Мавры» — мусульманские князья Сарагосы, Бадахоса, Толедо и Севильи — были вынуждены платить дань Фердинанду Кастильскому, который демонстративно добирался до самой Валенсии. Но в 1065 году он скончался в Леоне, незадолго до этого поклонившись в новом соборе, заложенном им самим, мощам св. Исидора Севильского, которые передали ему мавры.
Осада Барбастро в 1063–1064 годах была, наверное, эпохальным эпизодом в отношениях христиан с мусульманами. Булла Александра II «Тем, кто [направляется] в Испанию» («Eos qui in Hispaniam»), благословляющая это мероприятие, в традициях канонического права послужила образцом для последующих папских документов, которые потом стали правовым основанием крестовых походов. Эта булла отпускала грехи всем участникам похода, к которому примкнули герцог Гильом Аквитанский и рыцари из разных областей Франции. Вполне вероятно, что Александр II (Ансельмо да Баджо, один из крупнейших церковных реформаторов) вручил герцогу Аквитанскому знамя св. Петра (vexillum sancti Petri), гарантировавшее добровольцам защиту римской Церкви и одновременно освящавшее бесспорное право этой Церкви на будущие завоевания.
Итак, в Испании, подобно тому, как в районе Тирренского моря и на Сицилии, создавалась атмосфера, в которой на рубеже X и XI веков сформируется сложное явление: составными частями которого станут военные экспедиции, а также целый комплекс религиозных и духовных достижений. Все вместе известно нам теперь как «крестовые походы». Само это название стало употребляться позже; оно скрывает под собой различные явления и в какой-то мере сбивает с толку. Для нас важно выяснить, какие причины обусловили такое положение дел и состояние умов. Это осознание необходимости борьбы с мусульманами, распространившееся от Пиренейского полуострова до Сицилии (а чуть позже и до Сирии); неверное, но объяснимое представление об исламском мире как сплошном и едином — от передней Азии до Магриба и Иберии; наконец, мысль, которую церковные реформаторы внушили светской и военной аристократии и послужившую также идейной основой для движения «Божьего мира» (Pax Dei), требовавшего перемирия в феодальных войнах, которые шли на всем христианском Западе. Эту мысль можно сформулировать так: возможная война с неверными, сопровождаемая захватом добычи и земель, является источником новых ресурсов; эти ресурсы смогут компенсировать потери от неизбежного прекращения конфликтов между рыцарями (milites) и от систематических грабежей, которым подвергались на дорогах торговцы и паломники. Так «экспорт насилия» за пределы христианства, одобренный и в известном смысле освященный церковью (через индульгенции и вручение знамен), а также расширение торговли как следствие христианских завоеваний придали новый импульс христианской Европе, — импульс, в котором сошлись религиозные, политические и экономические соображения.