По направлению к Рихтеру (Борисов) - страница 79

У меня об этих этюдах очень бессвязные мысли. А как вспомню про девятый этюд (все staccato!), озноб начинается. Брачные игры орлов. Шуман сказал о шопеновских прелюдиях, что это «разбросанные орлиные перья»[210]. А надо было так сказать о своих этюдах.

«Львы, орлы и куропатки…» — помните у Чехова? Я-то помню, как читала Алиса Коонен у Таирова[211]. Полуконцертный спектакль. Она стояла около рояля, а сзади светила луна. Меняла платья, а окружение — ни разу. Костюмы современные… Если вы спросите, повлияло ли это на меня, вот эта постановка и сама Коонен, отвечу: повлияла, и еще как! Я понял, как можно с роялем слиться, как можно его поднять до луны, как можно от него… убежать. Я весь спектакль представлял себя на месте Коонен. Ведь это «моя» мизансцена: человек и рояль.

Есть в этих этюдах и «светлый Сириус» — одиннадцатый этюд, — и борьба с «отцом вечной материи» — это финал. Очень много огней… и серой пахнет, по-настоящему.

Прилично играл в Лондоне, в Festival Hall[212]… минимум потерь, но в «molto animato» такая вдруг сера…

Это волшебный фонарь преображает глухие невыносимые стены в разноцветные видения, в предвкушаемые сны… Тень папы на стене. Он как будто крадется, чтобы сказать то, о чем не может сказать при дневном свете.

Этот фонарь и боярышник — вот два знака, которые привели меня к Прусту[213].

Второе по значению сочинение Брамса для рояля — после Второго концерта.

Тему надо играть так, будто ешь всухомятку. Никакой «романтической педали» — это все убьет. Важно найти «суховатый блеск» в теме, как будто она для рояля написана — не для скрипки.

Очетвертой вариации(Первая тетрадь): Опыты в лаборатории. Рвутся колбы, что-то вскипает в чане — все как у Брейгеля-Мужицкого[214]. Вообще мужицкое сочинение — его нельзя играть с комсомольским значком или со слюнявчиком.

О восьмой вариации(Первая тетрадь): Человек с похмелья, требующий рассол. Но нет ничего, кроме воды из-под крана. По этому поводу страшное возмущение, гнев.

Об одиннадцатой вариации(Первая тетрадь): Ангел!.. Я однажды ощутил его присутствие. Он ходил по потолку или цирковой проволоке. Я учил именно эту вариацию и довольно четко услышал голос:

— Не поворачивайся, а то грохнусь!

Я разглядел кое-что в отражении — оно читалось на поднятой крышке.

Большой белый лоб, без морщин — как будто никогда не хмурится. Царапина на правой щеке. В самом выражении глаз — молчаливый лучик. Он чуть-чуть касался моей спины. Какой возраст? Ну, примерно такой, когда я еще «ходил в ангелах».