В этот вечер они вернулись домой очень поздно. Ольга накрыла на стол. У мальчика совсем не было аппетита. Он съел полпомидора, ложку салата и один кусочек жареной рыбы.
— Почему ты не ешь? — спросила Ольга и прикоснулась указательным пальцем к рисунку на скатерти, к оранжевому лепестку.
— Вот они погибли, а мы остались живы, — сказал Женя. — Может быть, они эту рыбу и поймали когда-то, а теперь мы ее едим.
— Потому что они были в море. И был шторм. Поэтому они погибли, а не потому, что мы едим эту рыбу. Не размазывай по тарелке, ешь.
— А почему они были в море?
— Потому что они моряки.
— А почему они моряки?
— Потому что они с детства мечтали стать моряками.
— Почему они с детства мечтали стать моряками?
— Яне знаю. Какой же ты почемучка, все у тебя — почему да почему.
— А почему вы не знаете?
— Не знаю, почему не знаю.
— А сколько вам лет, Оленька, вы знаете?
— Тридцать четыре.
— А почему вы такая молодая, красивая и не замужем?
— Я была замужем, я развелась.
— Но почему вы опять не вышли замуж?
— Вышла. И опять развелась.
— А еще почему не вышли замуж?
— Не знаю, — сказала Ольга и покраснела из-за того, что он как бы разоблачил ее невежество, — я устала от твоих расспросов и вопросов... Потому что мне не везет в любви.
— Почему вам не везет в любви?
Потому что стоит мне полюбить мужчину, как его тотчас ветром сдувает. Только я его полюблю всем своим сердцем, как небо затягивает облаками, поднимается очень сильный ветер, такой сильный, как вчера, когда был шторм. И смотришь — только он был рядом, оглядываешься по сторонам — его нигде нет.
— Забавно. У вас что, всегда были такие легкие, такие маленькие мужчины? — спросил мальчик.
— О нет, они все были настоящие, большие, очень тяжелые мужчины.
— И вы одна каждый день и ночью тоже в таком большом доме на краю света. Неужели вам не страшно? А что если кто-нибудь войдет в дом? Если он будет не один? Они влезут ночью в окно. Разобьют стекло и влезут! Даже если вы закричите, вас никто не услышит.
— Мне не страшно.
— А почему вам не страшно?
— Как ты мне надоел со своими расспросами, — она взяла его руку в свою.
— Ну почему?
— Почему, почему. Потому что у меня есть ружье, и оно заряжено.
— У вас есть ружье? Я не видел, покажите, я никогда не держал в руках ружье. Дайте посмотреть, одним глазком, чуть-чуть.
— Как-нибудь дам, когда-нибудь покажу. Его мне отец подарил. Он был егерем, пока не умер.
— Я не когда-нибудь, я сейчас хочу.
— Нет.
— Хочу.
— Упрямый, капризный, нехороший.
— Хочу.
— Ну ладно, так уж и быть.
Она вышла на минутку и вернулась с тяжелым пятизарядным карабином в руках. Оля положила винтовку рядом с кофейным прибором. Великовозрастный малыш с вожделением рассматривал оружие. Один ствол нарезной, другой гладкий, цевье и приклад — с инкрустацией. Он с восхищением взял карабин в руки, прицелился в стоящую на этажерке хрустальную вазу, отнял карабин от плеча и попросил подробнее рассказать, как из него целиться, как стреляют, перезаряжают, как смазывают, и прочее, и прочее.