— Одна родила мне абрикосовую косточку. Другая родила мне линзу от телескопа, третья родила мою любимую книжку. А четвертая родила мне меня самого. Дважды мертвого и трижды живого. А еще была девушка, которая родила мне ласточку, — птичка выпорхнула из гнездышка и улетела так стремительно, что акушер не успел схватить сачок!
— У тебя нет детей?
— Нет.
— А хочешь, рожу тебе ребенка?
— Нет.
— Почему?
— Я не понимаю.
— Что именно ты не понимаешь?
— Человека нет, нет, и вдруг он есть. У меня в голове это не укладывается.
Лодочки несло течением. Смеркалось. Потеплело, пошел снег с дождем. Где-то над Замоскворечьем в небо ушла ракета.
— У тебя было много мужчин? — спросил я больше из вежливости, на самом деле мне было безразлично.
— Очень много, — сказала она.
— Сколько?
— Тысячи две — две с половиной.
— Не может быть!
— Клянусь. И все прекрасно обученные, вооруженные до зубов, готовые в любой момент умереть за любовь.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать.
— Сколько ты весишь?
— Сорок девять килограммов.
— Это мировой рекорд. При весе в сорок девять килограммов, в возрасте двадцати лет у нее было две с половиной тысячи мужчин! Любезность за любезность. Я хочу посмотреть на них.
— Пожалуйста.
— Что для этого необходимо?
— Автомобиль.
— Не проблема.
Я свистнул три раза по два и один раз протяжно. Из кустов выехал мой красный кабриолет. Я открыл дверь пушкинским коготком, сел за руль. Мы вырвались на Ярославское шоссе. Через час машина въехала на старый военный аэродром. На краю бетонной полосы сиротливо стоял трехстворчатый шкаф. Саша приоткрыла дверцу, достала несколько картонных коробок и стала переодеваться. Она надела корсет, чулки, пояс, длинное платье и шляпу с широкими полями. Затем она взяла с верхней полки серебряный горн, приложила его к губам и протрубила сбор. И тут же начался невероятный переполох. Со всех сторон на бетонную полосу бежали молодые люди, они строились по ранжиру и ужасно волновались, отчего суета была необыкновенная. Они кричали друг на друга, мерялись ростом и вытягивали руки по швам. Наконец наступила прекрасная торжественная пауза. Я поднял верх у кабриолета, сел за руль. Саша, преображенная, стала в полный рост справа, и мы стали объезжать войска. Она безумно разволновалась: руки дрожали, как дрожат поздней осенью последние кленовые листья на нижних ветках. Ее губы высохли, влажные глаза стали лучистыми, словно звезды. Когда автомобиль остановился невдалеке от первой колонны, она поприветствовала войска:
— Здравствуйте, мальчики!!!
И молодые люди ответили в один голос: