Пиапон подсел к отцу Бориса.
— Правильно ругают, так ему, паршивцу, и надо, — посетовал Оненка. — Я старик, и то правильно пнул бы.
— Ты его без ужина оставь, — посоветовал кто-то.
— Кто побеждает? — спросил Пиапон.
— Наши. Пять мячей забили, да мой паршивец шестой промазал, — недовольно ответил Оненка.
— Если побеждают, то чего сердишься?
— Ты бы видел, как он промазал! — и Оненка заныл, как от зубной боли.
Но тут опять прорвались вперед Иван с Борисом, ловко пасуя мяч, все ближе и ближе подходили к воротам.
— Бей! Пинай! Сын, пинай! — заорал Оненка.
— Ну и ну! — Пиапон не заметил, как привстал. — Ну, давай! Давай, Ива-ан! Пинай!..
Защитники окружили нападающих, мяч затерялся между ногами футболистов. Вратарь бросился вперед, и в это время мяч затрепетал пойманным сазаном в сетке ворот.
— Ну вот, хорошо, — сразу успокоившись, проговорил Оненка и неторопливо стал набивать трубку, будто не он только что надрывал глотку.
— Кто забил? Не заметил, кто забил?
Пиапон не заметил, кто забил гол, это было ему безразлично, главное, что побеждала команда внука. Сумерки сгущались, и матч закончился. Няргинские футболисты не признавали никаких таймов и других правил игры. Будь светло, они играли бы еще несколько часов.
— Хорошо, дед, сегодня Иван играл, — раздался голос Хорхоя. — Ты видел, как он забил шестой мяч?
— Не заметил. А ты чего не играл? Или председателю сельсовета неудобно мяч гонять?
— Дед, из райисполкома звонили, — не отвечая Пиапону, продолжал Хорхой, — требуют, чтобы мы съездили в Джуен и подытожили соревнование наших колхозов и сельсоветов.
— Безмозглые. Сидите в райисполкоме и в сельсоветах, простых вещей не понимаете…
— Богдан тоже?
— Если он звонил — тоже, выходит, безмозглый. У кого сейчас время найдется, чтобы проверять обязательства? Ну скажи, у кого есть время? Надо на кетовую выезжать, план государственный выполнять. Понял? Дома достраивать надо, люди дорожат каждой минутой. Тебе одному нечего делать, вот и езжай с Шатохиным.
— Колхозное соревнование тоже надо проверить.
— Будет время — проверим…
Хорхой обиженно засопел. На следующее утро, когда он заикнулся было о катере, то получил такую нахлобучку от Пиапона, что, сгорая от стыда, выбежал из конторы, сел в оморочку и выехал в Джуен. Вдогонку за ним устремился Шатохин, но только в Джуене догнал его.
Вернувшаяся из Троицкого Идари радушно встретила племянника и его секретаря, наварила, нажарила вкусного и до поздней ночи угощала их, расспрашивала о братьях, сестре, родственниках. А Пота все твердил, что пусть няргинцы не зазнаются, они, озерские, тоже многого добились.