— Достаток, это верно. Чем богаче будет колхоз, тем лучше люди будут жить — это я крепко понял. Теперь все время думаю, что бы еще такое сделать, чтобы новый доход был.
— Я тоже ломаю голову, решил пчеловодством заняться.
— Это мед собирать, по тайге ходить?
— Зачем по тайге? Ульи поставим, пчелы будут сами собирать мед, а мы будем только в бочки качать мед и продавать. Вот и доход…
Пиапон засомневался. Где же это было видано, чтобы бессловесная тварь слушалась человека? Корова, лошадь — это другое дело, они понимают человека.
— Корову ты подоил и сказал, иди, ешь травы побольше, принеси побольше молока. Корова тебя поймет. А как ты скажешь пчеле, принеси меду? Да их и не соберешь.
— Собирают, Пиапон, и заставляют мед носить. Есть такие умельцы, пчеловоды.
— Им, как коровам и лошадям, тоже корм заготовлять? Какой корм им требуется?
— Сахар, говорят, на зиму надо.
— Сахар дорогой, его покупать надо. Это невыгодно.
— Так они тебе за лето столько меду заготовят, что все окупится, и доход будет.
— Не верю, Митропан. Вот увижу своими глазами, попробую мед, подсчитаю доход — тогда поверю.
— Ладно, договорились.
— А я тоже займусь новым делом. На охоту не надо ходить, на лыжах не надо бегать, стрелять не надо, а шкурки чернобурки будут.
— Чернобурок разводить хочешь?
— Аха, разводить.
— Не подохнут? В неволе ведь.
— С чего им подыхать? Сытно будем кормить.
— Доброе дело, если все гладко пойдет, доходное дело. Ну, давай начинай, а я погляжу.
Друзья рассмеялись.
«Неужели пчелы для человека мед собирают? — думал Пиапон, возвращаясь домой. — Не верится, какой-нибудь шутник, наверно, обманывает Митропана. Свинью не заставишь рылом огород вскапывать, так же и пчелу не заставишь мед собирать. А чернобурок можно выращивать, они ведь как собаки. Приживутся. Будем кормить вдоволь рыбой, мяса только маловато будет. Ничего, детей заставим рогатками бурундуков бить, на крыс и мышей ловушки ставить. Будут чернобурки, доход будет, колхоз разбогатеет».
Опьяненный радужными мыслями, пристал Пиапон напротив своего дома. Время было вечернее, молодежь ошалело гоняла мяч на берегу, крик и смех доносились до Пиапона. Председатель колхоза был заядлым болельщиком, не выдержал, не заходя домой, пошел смотреть футбол. Болел он всегда за команду Ивана.
— Мокрая тряпка! Бей, чего сопли распустил?!
— Разваренная макарона!
«Ишь, чего придумали, — усмехнулся Пиапон. — Разваренная макарона. Кого это они так?» Болельщики разносили нападающего команды Бориса Оненка, не забившего гол в пустые ворота.
— Чему тебя в Николаевске учаг? Пинать мяч не научился!