— Дадим матушке сто тысяч, — крякнул Игорь, и они пошли на боковую.
Ночью к ним в спальную зашла проспавшаяся матушка. Было полнолуние, они не задергивали шторы.
Игорь еще ворочался, и посвистывающее дыхание присевшей перед ним на туалетный столик матушки разбудило его. Он лежал, не открывая глаз, она сидела над ним и смотрела на него — он чувствовал лицом давление ее взгляда. Она помучила его долго, он задремывал, и снова проснулся, когда она пошла, ступая на цыпочках, обнимая себя за плечи — он проводил ее с открытыми глазами.
Лариса тронула его пальцем, она тоже не спала. Она села в постели и молча смотрела на мужа, выбеленная Луной. Он поцеловал ее.
Лишь бы она к Петьке не забралась, с ума можно сойти, — прошептала Лариса.
Они услышали, как матушка приземляется на свой диван в гостиной и успокоились.
Утром их разбудили Петькины вопли. Он кричал: не хочу, не надо! Бабушка, я уже взрослый, я сам знаю, как мне закаляться! Папа знает!
Ужасы детства проснулись в памяти Игоря Петровича. Они выбежали из спальной: бабушка набрала в ванную холодной воды и уговаривала Петьку начать день окунанием, попробовать, как это здорово. Твой отец вырос крепким, волевым, потому что я каждое утро с полутора лет купала его в холодной воде. Попробуй, внучек, уважь бабушку!
И прихватывала за руки, влекла в ванную. Посмеиваясь. И Петька, сопротивляясь, встал на колени и нагнул голову. Настала его очередь рыдать.
— Мама! — закричал Игорь Петрович, и сорвал голос: — Мама! Прошу тебя, не надо, мама.
И она услышала, опомнилась, отпустила Петю. Посмотрела на сына, на невестку, махнула рукой и легла на диван лицом к стене. Маленькая старая женщина с модной укладкой на голове. Лариса села рядом с ней и положила руку ей на плечо, но лицо ее выражало не сочувствие, не жалость, а страх и гнев. Уезжай скорее, ведьма!
А казалось бы, что тут страшного — чудит бабушка, по мелочи. Многие бабушки чудят, и такое городят, хоть святых вон выноси. Теща бывшего прокурора, глубочайшая старуха, вообразила, что зятя подменили, и применяла против него «газовый баллончик». Дочь подсунула ей дезодорант, наклеив на него самодельную этикетку: «Зоман. Нервно-паралитический газ. ГОСТ 17–24–4448. МО РФ». Находя повод, теща пускает газ — и ароматизированный прокурор строит рожи, трет отравленные глаза, валяется и вопит: больно! Больше не буду! Он относится к этому с юмором, приговаривает: «Теща умрет со дня на день. Жалко. Очень мне будет ее не хватать».
Лариса ускакала на съемки с очередным потомком Ермака, и они завтракали втроем.