В концепции спектакля слишком явственно выражено стремление к идеализации мужицкого "царя". Мне же он представляется изрядным разбойником, не просто крутого, но и жестокого нрава. В последние годы найдены документы, свидетельствующие, что французская разведка, возможно, финансировала пугачевский бунт. В то же время Пугачев, что показал еще Пушкин, - человек явно незаурядный и не лишенный своего рода отрицательного обаяния. Играть его актеру интересно.
В спектакле была выражена, однако, сквозная тема, пожалуй, всего репертуара Таганки, - дерзкого столкновения человека с властью, ее полного неприятия, непримиримой борьбы с нею. Тема, для Любимова и его труппы, более чем актуальная; им приходилось постоянно отбиваться от натиска ретивых чиновников, усматривавших чуть ли не в каждой таганской постановке замаскированную крамолу. Но это "отбиваться" и сплачивала актеров, заставляло хотя бы на время забыть о многих своих обидах и амбициях, о почти постоянной войне за роли и место на Олимпе.
Их почти в любом театре хватает с избытком. Недаром "Московский комсомолец" печатает нередко театральные материалы под рубрикой "Тераррируем". Мудрейший наш артист Армен Джигарханян говорил как-то мне, что называет первую встречу труппы после летнего отпуска в преддверии нового сезона "иудиным днем". Все радостно обнимаются, целуются, щедро отпускают друг другу комплименты, но многие увесистый камень держат за пазухой.
Всякое бывало и в Театре на Таганке. Жизнь в нем Губенко, да и всех актеров, отнюдь не назовешь безоблачной. И с шефом отношения складывались не просто. Губенко, кажется, не раз в сердцах подавал заявление об уходе. Но в трудные минуты Театр выступал как единое целое. И Николай всегда в те времена поддерживал Любимова. За это в 1968 году, будучи комсоргом Театра, получил на райкоме выговор "с занесением". Вольнолюбивого начала было немало в характере Коли.
Художественное решение "Пугачева" поражало публику своей броской, подчас эпатирующей формой и взвинченной эмоциональность. Емельян Пугачев предстоял перед публикой отнюдь не в каноническом - привычном - обличье. Ни смоляной бороды, ни насупленных глаз, ни собольей шапки. И по возрасту иной. Молодой здоровый парень - таков мужицкий "царь" в трактовке Любимова, Губенко.
Кажется, весь спектакль Пугачев остается обнаженным до пояса, в портках из грубой мешковины. Не какими-то внешними атрибутами выделяется он из толпы соратников, а своею неукротимой энергией и неуёмной ненавистью к господам-помещикам, к офицерам и чиновникам. Вот эту энергии и ненависть самозабвенного и играл Губенко.