«Они проткнут его пикой — просто потому что на нём синий мундир!» От этой мысли Фондорину сделалось страшно. Ошибка будет роковой, утрата невосполнимой!
А офицер с серебряным эполетом на плече, мчавшийся впереди всех, уж целил в спину фармацевту из пистолета.
— Не стреляйте! — заорал Самсон, натянув поводья. — Это я!
Барон пронёсся мимо, что-то крича ему, но профессор смотрел на казачьего командира. Тот, слава богу, услышал истошный вопль и, кажется, понял, кто перед ним.
— Этого с красной повязкой не трогать! — приказал он, указав на Самсона. Поднял коня на дыбы и остановился как вкопанный. — Вы Фондорин? Полковник Анциферов-двенадцатый! Прибыл в ваше распоряжение! Что это здесь?
— Штаб Наполеона.
Глаза горбоносого, черноусого полковника блеснули хищным пламенем.
— Ах, вон что! Ну, теперь понятно!
Он закричал ускакавшим вперёд казакам:
— Станишники! Влево бери! Там Бонапартий! К чёрту обоз! За мной!
Но услышали командира и присоединились к нему немногие. Большинство донцов предпочли не лезть под палаши лейб-жандармов и выбрали добычу полегче. Чёрные шапки с алым верхом замелькали меж карет и повозок — там было чем поживиться. За полковником в атаку устремилось не более полусотни всадников.
Туда же поскакал и профессор. Он видел, что Анкр успел присоединиться к императорской свите. Теперь там шла рубка. Нельзя было допустить, чтоб голова великого учёного угодила под казачью шашку!
С обеих сторон от Фондорина, откуда ни возьмись, возникли два чубатых молодца. Один удержал лошадь профессора за поводья, другой сказал:
— Осади, вашблагородь! Куды лезешь? Господин полковник приказал тя беречь.
С того места, где остановили Самсона, до сечи было рукой подать. Он видел бой во всех подробностях. Цепочка телохранителей была смята, императора от пик и сабель защищали штабные. Сам Наполеон сидел в седле, сложив руки на груди, и смотрел на резню со спокойною улыбкой. Следовало признать, что «сосуд», избранный Анкром, был из чистейшего хрусталя. Разглядел Фондорин и самого барона, чёрная двухуголка которого высовывалась из-за плеча Великого Человека.
— Уланы идут! Ляхи! — зашумели вокруг. — Уходим, ребята!
Казаки начали поворачивать лошадей. По дороге бешеным галопом приближалась польская конница, спешила на выручку императору.
— Эх, не взяли! — плачущим голосом пожаловался Анциферов-двенадцатый, проезжая мимо. — Ввек себе не прощу! Отходим. — А своим людям наказал, кивнув на профессора. — Чтоб волос не упал!
Закричал Фондорин вслед полковнику, что ему нужно оставаться средь французов, да тщетно, а непрошеные защитники не вняли его протестам — знай, тащили за собой. Он беспомощно оглянулся. Кучка уцелевших сбилась вокруг своего вождя. Анкр махал Самсону шляпой, делал какие-то знаки. «Я вернусь! Вернусь!» — жестом показал ему уволакиваемый прочь профессор.