— Вы не волнуйтесь, — сказал капрал. — Ничего вам не будет.
Она отступила в кухню и посторонилась, уступая дорогу солдатам.
— Вы хозяйка?
Прислонившись к шкафу, девушка испуганно смотрела на солдат.
— Нет, — с трудом проговорила она. — Мама хозяйка.
— Тогда будьте добры ей сказать.
— Она больна, — сказала девушка. — У нее бессонница, и мигрень, и плохо с сердцем. — Она поднесла руки к воротничку форменного платья, как будто ей стало душно, и кончила громко, почти криком: — Ради бога, ради бога, не ходите к ней! У нее ужасно болит голова и…
— Ладно, ладно, — оборвал сержант. — Больная, так договоримся с вами. — Он откашлялся. — Мы насчет вашего мальчика.
Ее глаза на фарфоровом лице были как стеклянные голубые шарики. Она снова поднесла платочек ко рту и робко посмотрела на солдат.
— Авель?..
— Да, Авель Сорсано.
— С ним случилось что-нибудь?
Она вытянула шею, ее худенькое лицо сморщилось, и никто не посмел ответить.
— Видите ли, — сказал наконец капрал, — он был у эвакуированных в интернате, и с ним случилась беда.
Она проглотила слюну.
— Он… ранен?
Солдаты, не сговариваясь, смотрели в пол; на девушке были белые туфли на каблучках и белые чулки, как у сиделок.
— Да, — ответил капрал. — Вернее сказать, нет. Он пошел с ребятами, хотел побаловаться оружием, ну и…
— Он был с теми детьми? — спросила девушка. Капрал кивнул; ему было трудно найти слова, он не решался сказать все как есть. — Ах, какой стыд, какой стыд! — Она уронила платок и поторопилась его поднять. — Так любезно с вашей стороны, большое спасибо… Только, по-моему, лучше его отпустить. Пускай возвращается сам. Иначе урок не пойдет ему на пользу.
Солдаты растерянно переглянулись. Девушка, белая как мрамор, взволнованно смотрела на них.
— Авель такой чувствительный, — говорила она. — К нему нужен очень тактичный подход. В его годы раны затягиваются с большим трудом…
— Вот-вот, — сказал капрал, охотно принимая подсказку. — Раны. Лейтенант говорит, чтобы кто-нибудь из вас пошел с нами его опознать.
Слова «умер», «убит» мелькали перед ним, как мотыльки, зачарованные светом, и он с трудом сдерживался, не произносил их.
— Не обязательно, чтобы пошла мама? — спросила девушка.
— Нет. Я думаю, тут всякий сгодится.
Глаза у нее хитро сверкнули.
— Кто угодно?
— Да, это все равно.
Она легко махнула рукой.
— Тогда я пошлю Филомену.
Потом, аккуратно разгладив юбку, она добавила:
— Подождите немного, будьте добры.
Служанка сидела в подвале — она боялась бомбежек — и ни за что не хотела идти к непрошеным гостям.
— А там нету этих, мавров?
— Нет.
— И вы говорите, они из тех?