Эйлин коснулась легкими поцелуями его плеч и шеи, потом опустилась чуть ниже и пощекотала языком его соски. Питер и не подозревал, что они отличаются такой невероятной чувствительностью. Его плоть моментально отреагировала на ласки Эйлин. Питер рванулся было к девушке, но она повелительно положила руки ему на плечи и вернула его в прежнее положение.
Она провела рукой по его упругому животу, поиграла немного с жесткими завитками волос, а потом стремительно наклонилась и принялась чуть покусывать его. Переход был так неожидан, что с губ Питера сорвался стон. Он уже не помышлял о том, чтобы вновь занять главенствующее положение, предоставляя Эйлин полную свободу действий.
И она сполна воспользовалась ею. Питер кусал губы. Никогда еще ласки женщины не приводили его в такой экстаз. Эйлин опустилась еще ниже. Ее тяжелые длинные волосы приятно щекотали живот Питера. Девушка осторожно дотронулась языком до его возбужденной плоти, и Питер вновь застонал. Ее неторопливые исследования доставляли ему истинное блаженство. Он желал, чтобы она проявила большую смелость, но в то же время хотел, чтобы эта сладкая медленная пытка длилась вечно.
Эйлин по-прежнему поражалась сама себе.
Близость с мужчиной до брака казалась ей когда-то чем-то постыдным и неприемлемым. После замужества да, никуда от этого не денешься.
Надо же продолжать род, воспитывать детей. Она и не догадывалась о том, что любовь — это еще и небывалое удовольствие. Удовольствие, получаемое от ласк любимого; удовольствие, которое испытываешь, лаская сама…
Эйлин попеременно касалась Питера то рукой, то языком. Она видела, что он глубоко наслаждается, и это только подстегивало ее. Она училась доставлять радость, и это возбуждало ее не меньше, чем поцелуи и объятия Питера.
Приятно было ощущать свою власть над его телом.
Вскоре Питер почувствовал, что больше не в силах контролировать себя. Он приподнялся на локте и притянул к себе Эйлин. На этот раз она не посмела сопротивляться ему. Питер сжал девушку в объятиях и подмял под себя. Он больше не мог медлить и одним рывком вошел в нее, ничего не боясь и не осторожничая. Возбуждение, сладкая боль, страсть — все сплелось в один тугой клубок и породило желание, которое невозможно было утолить…
Когда они наконец оторвались друг от друга, была глубокая ночь. За окном было темно, и шум улицы почти совсем стих.
— Ты не против, если я останусь у тебя на ночь? — прошептал Питер.
— Я буду на этом настаивать, — рассмеялась Эйлин. — Завтра воскресенье, и можно спать бесконечно долго.
— Неужели ты думаешь, что я буду в состоянии просто спать в твоей постели? — усмехнулся Питер.