— Ты хочешь, чтобы я тебе помог? — нахмурившись, спросил Григорий.
— Если захочешь, прибегу.
— А как же подруга?
— А как же война?
— Нельзя на это списывать.
— Наоборот. Начну ревновать к ней, в могилу загоню. Ведь бабы как, они злые и мысли знаешь какие?
— Ну, говори!
— Прости, если бы ее убили, ты бы смог со мной?
— Дура ты. Не подходи к ней! И башку свою прочисти! — закричал Гриша. — Была б ты мужиком, врезал бы сейчас!
— А ты врежь, Гриша, врежь! Прошу, дай мне, да так, чтобы я про все забыла, — со слезами закричала Лена. — Да только, сколько бабу не бей ничего не изменишь, если она любит по-настоящему!
— А ты что, любишь?
— Нет. Если я влюбляюсь, сам знаешь, что этого человека ждет.
— А ты не ври, скажи правду! Я смерти не боюсь и войну с ее шутками презираю!
— Люблю.
— Ну что же делать?Я же не сволочь какая-нибудь. Как мне с двумя, да еще одинаковыми?
— Ты про меня забудь. Сам говоришь, честным надо быть. А если я тебя у подруги, даже на вечер украду, снова все предам, во что недавно поверила.
— Ты поверила в приметы войны?
— Да. Нельзя у подруги парня забирать, тем более мне.
— Ну и что ты думаешь?
— А ты не обращай на меня внимания. Я буду рядом улыбаться, а ты не обращай. Сможешь?
— Придется.
— Гриш, но если честно…
— Я устал от твоей честности. Все у тебя честно! Хочу — вот, твое честно! Даже если с Танькой что-то случиться — на меня не рассчитывай.
— Почему?
— На войне может быть только одна фронтовая подруга. Погибнет, я до конца войны больше ни с кем. Ее душа будет рядом со мной. Если надо защитит, а если что спасет — подскажет — знак даст.
— Вот ты какой?
— Да.
Титова резко повернулась и, закрыв ладонями лицо, убежала в землянку. Гриша окликнул двух Федоров и с ними пошел к штабу.
— Михайлов, — услышал он голос ротного Вани. — Погодь.
Старший лейтенант подбежал к нему, хотел что-то спросить, но, увидев злое лицо солдата, передумал. Немного помялся, но потом вышел из положения и спросил:
— Какой связист наш? В первую роту кого пришлют?
— Федора, — ответил Григорий и, отдав честь, вернулся к ребятам и повел их в штаб.
Около штаба комбат и старшина построили прибывшее пополнение.
— Давай, своих ставь в строй, — крикнул Киселев. — Пионерский отряд еще не в сборе.
Два Федора встали в строй.
— Да, — подумал Григорий, — совсем дети. А я еще стеснялся, что молодой. А там что?
Он прошел за строем к последним, обошел их и, увидев, удивился. В строю стояли четыре дряхлых деда и несколько мужиков. Они никак не вписывались в общий пионерский отряд.
— А эти, откуда? — спросил он старшину.
— Два деда вроде с партизанского отряда, он вошел в нашу часть, а остальные из госпиталя.