- И як это называется?
- Военная хитрость,- Опанас уже отодрал левый погон и принялся за правый,- хату не спалили, Марусю не тронули, а я по вам не стрелял.
- Так то ж контра, - Шульга для убедительности пнул того белогвардейца, который бежал к лошади.
- Так я по ним и стрелял. Я шо, дурной - за панов воевать?
Из хаты выглянула скромно выглядящая дивчина в застиранном синем платье.
Не уйти - некуда уходить. Позади - контра, и впереди - контра. Четыре раза атаку отбивали, а сейчас - только ленты пустые под ногами валяются, да пулеметчик в землю уткнулся. И речка уже красная от крови. С ночи бой шел, да уже полдень. Врукопашную люди идут. И сквозь выстрелы и вопли слышен грохот копыт. Конница подоспела! Только на черном знамени - волчья голова.
В реальность прогрессора вернула оплеуха от Шульги. Не день, а ночь, и пулемет не в чьем-то вытоптанном огороде, на остатках огурцов, а в тачанке. И не начало осени, а конец весны. И Журборез в очередной раз в кусты побежал, не поладил с Марусиным борщом.
Всего лишь сон, кошмар. Но прогрессор задавил очередную вошку и задумался, уставившись на луну. Растет или нет? А кого это интересует? А девочка в зеленой кофточке, дико вопящая девочка в зеленой кофточке? Этот сон преследовал бывшего студента лет с пяти и был всегда одинаковым - верещащий ребенок на синем диване в смутно знакомой комнате. Когда родители таки сделали ремонт, переклеили обои и купили ядовито-синий диван, Лось не удивился. Хороший диван. Но, когда родилась сестра, вот тут он и испугался - та же самая девочка. И кофточка, которую купила бабушка, перепутав на радостях все размеры - на трехлетнего ребенка, зеленая кофточка, с листиками-вышивкой. И спасибо современной медицине, а то померла бы сестра от аппендицита в трехлетнем возрасте.
Вот и сейчас - слишком реальный был сон - солнце спину греет, на уцелевшей огуречной плети висит огромный желтый огурец, на убитом пулеметчике сидит муха, на шее, и моет лапки.
Утро выдалось умиротворенно серым, отряд двигался к основным силам махновцев, Журборез уже перестал бегать, но смотрел на ездового с тихой, лютой ненавистью. Так разве Маруся виноватая, что вот этот вот товарищ в галифе ест как в последний раз, еще и чавкает? Меньше жрать надо, вот и не будет с твоим брюхом ничего плохого. Лось сидел возле пулемета и зевал. И куда делся Заболотный? Ответ 'волки съели' отпадал по той причине, что волков тут уже постреляли. Еще за царя. Тогда что? Нарвался на засаду? Если убили - это еще не страшно, а если он раскололся? Это Крысюк - фанатик, а насчет нового знакомого прогрессор был не уверен.