Наша берет! Они винтовки бросают! Даже трофейные не помогли. Их же уметь заряжать надо. А не так тех винтовок и много - на сотню - десять штук. Дюже сложные, жалуются люди. Один рожок не тем концом вставил. Намертво. Как - это науке неизвестно, но товарищ Мокроусов это сделал. Стоит теперь, ушами шевелит. По желанию. И так жалобно смотрит, что хочется дать ему копеечку.
- Давайте его расстреляем! - Митенька объявился. Кто гранату кинул, а чеку сорвать забыл? Кто Гвоздева с красноармейцем перепутал, тот еле успел коня вздыбить? Вот теперь и извиняйся, человек из-за тебя с лошади навернулся, чуть шею не сломал.
- Заткнись, - Крысюк в тачанке сидит, пленников под прицелом держит. И рожа у него довольная до невозможности. Восемнадцать человек в плен сдалось и еще комиссар.
Жаль, Терентьева в плен не взяли. Вот везучая сволота! А сапоги у него модные такие, юфтевые, со скрипом. Мокроусов на те сапоги зырк-зырк. И действительно, зачем Терентьеву сапоги, если у него башка на лоскуте кожи держится? Молодец Палий, что тут говорить. Молодняк трупы обшаривает, плюется - шинели драные, сапоги стоптанные. Вот раньше немец был - мечта мародера, а эти... . Защитники рабочих и крестьян! Яковлев до сих пор смеется, брошюрку у них какую-то нашел и аж икает.
- И чего делать будем? - Радченко вылез. Ну тебя только для полного счастья не хватало! Сказано - лежи тихо, блюй у тазик, нет. Выполз, за стенку хватается. Полбашки в крови. Ты спасибо скажи, что тебе ее не развалили пополам, только ухо снесло да скальп порвало.
- Вы жить хотите?- Демченко тоже приметил сапоги. Но размер! От уж угораздило! Не налезут ведь. На гимназиста какого- самый раз.
- Не понял?- пробасил один из пленников, приземистый мужик с седыми усами подковой.
- Можете идти отсюда на все четыре стороны, можете - до нас, если хотите.
Мокроусов как стоял так и сел.
- Та если мы обратно придем, нас же постреляют. За дезертирство.
- А у нас командиры выборные. Самогону - хоть купайся.
- Ну вы только подумайте! У этих "угнетенных жертв кулацкого бандитизма" подушки в каждой хате, - пробурчал красноармеец в штиблетах и шинели с черными разговорами.
- Землю мы уже давно поделили. От чего сюда лезете? Жрать нечего? А попросить не догадались? Чи поменять мануфактуру на жратву? А все забирать зачем? Чтоб человек зимой с голоду помер? И белые такие же. Тоже забирают, тоже хаты палят.
Палий не понимал, какое отношение лично к нему имеет мировая революция. У него и так есть хата, которую бы надо побелить, корова, экспроприированная у помещика, хорошая черная корова, и хорошо бы мотоцикл купить. На мотоцикле можно девок катать. И ему как-то не хотелось освобождать рабочих и крестьян Индокитая от индокитайских же буржуев. Особенно под руководством комиссара. Особенно вот этого. Гладкий, ручки белые, нежные. Вот Терентьев, зараза такая, сам людей в бой вел, двух наших зарубал, прям як на листовке у картинках рисовали. А ты под кроватью у людей сидел. Крыса штабная. Мало мы таких в семнадцатом. А это мысль. Палий поймал вошку, полюбовался добычей, щелкнул пальцами. Кажется, где-то он видел лимонку. А олия на кухне точно была, вкусная такая.