некоторые видения». Река масла — «верх путей Господних». Именно на этой
дороге душа бывшего прокуратора встречает долгожданного Иешуа — в
эпилоге. «Я есмь путь, истина и жизнь», — сказал Иисус.
Две трубы: «масло», текущее с Солнца и уходящая в землю кровь. Затем
кровь снова превращается в таинственный компонент солнечного света, управляющий человечеством. Неспроста Маргарите говорят про кровь и
виноградные гроздья, а из хрустальных гроздьев льется ослепительный свет, чудесно оживляющий покойников на балу Воланда. Иначе говоря, солнечный
свет — лишь «оболочка», носитель невидимого «сока жизни» — суккуса
древних мистиков. Человечество потребляет некую субстанцию, и взамен
отдает другую — ту, которая содержится в крови. В Москве — масло Аннушки
и кровь Берлиоза. В Ершалаиме — одуряющий запах розового масла и кровь
казненных. А где проливается кровь Иуды? Возле масличного жома! Булгаков
повторяет подсказку: в клинике Иван ест хлеб с маслом и тут же сдает кровь
на анализ. («Сдавайте валюту!») В Библии сказано, что кровь является
обиталищем души. На сленге сегодняшней научной парадигмы —
жидкокристаллический носитель информации. Об этом «знают» и языки
мира: «зов крови», «память крови», «вошло в плоть и кровь», «у нас в
крови», — похожие выражения есть почти у всех народов.
«Я был в крови своих родителей», — говорит мыслящий пес-мутант из
повести «Жук в муравейнике». А в последних строчках повести «Трудно быть
богом» Стругацкие зашифровали булгаковскую мысль о крови, уходящей в
землю: «Она робко потянулась к нему и тут же отпрянула. На пальцах у
него… Но это была не кровь — просто сок земляники». Кровь, сок, земля…
Сладкий сок жизни (память? информация? образы? эмоции?) собирается в
страшный кубок Воланда — трансформацию глобуса. Череп стоит «на
золотой ноге»: труба вниз?
Но все это условно: труба, по-видимому, одна — и не труба даже, а
что-то вроде корневой системы дерева. Откройте «Маленького принца» на
той странице, где Сент-Экзюпери изобразил планету с тремя баобабами: их
корневища змеятся, как трубы, ветви уходят к звездам.
«Быть может, вы спросите: отчего в этой книге нет больше таких
внушительных рисунков, как этот, с баобабами? Ответ очень прост: я
старался, но у меня ничего не вышло. А когда я рисовал баобабы, меня
вдохновляло сознание, что это страшно важно и неотложно».
Невидимый фрактал из «страшно важных» труб оплетает маленькую
планету, ветвится и пронизывает все живое.
Наши построения могли бы рухнуть в одном-единственном пункте: в
булгаковской Москве-реке не было никакого масла. Но: «Иван Николаевич