- Имя?
- Чье? - удивился я, раздумывая, не активировать ли защиту и мне.
- Твое, - уточнил магистр.
И с чего такие вопросы? Неужели Керисан за три дня успел нарыть на меня компромат, поэтому все в Академии теперь в курсе моей настоящей личности?
- Алекс Дракон, - невозмутимо ответил я. - Или вы ожидали здесь увидеть кого-то другого?
- В порядке, - кивнул Ризак, слегка улыбнувшись. - Пошли!
Он первым вышел из камеры, ну а мне ничего не оставалось, как также покинуть это мрачное место. Отметив, что магистр развеял плетение защиты, я решил уточнить:
- А к чему вообще был этот вопрос, и подобные предосторожности?
- Три дня карцера - весьма суровое испытание, - пояснил Ризак. - Не многие способны его выдержать. Бывали случаи, когда адепты лишались рассудка. Некоторые убивали себя, но несколько после освобождения пытались убить всех, кто попадался им на пути. Поэтому я должен был убедиться, что с твоим рассудком все в порядке, прежде чем выпускать из карцера... Кстати, а почему ты так спокоен? Все адепты, когда-либо попадавшие сюда, стремились поскорее выбраться наружу, а ты сейчас даже не пытаешься ускорять шаг.
"Прокол, серьезный прокол!" - подумал я, но вслух ответил:
- А чего в этом карцере такого страшного, чтобы бежать отсюда без оглядки?
- А разве тебя не пугает потеря способностей? - уточнил Ризак, повернувшись ко мне. - Ощущение, когда из тебя высасывается сила, абсолютная темнота и замкнутое пространство?
- Нет.
- Но почему? - магистр даже замер на лестнице, желая услышать ответ.
- Но я же прекрасно понимал, что потеря способностей - явление временное, а силу у меня никто высасывать не собирался. Просто ее удалили из окружающего пространства, поэтому у помещенного внутрь карцера и создавалось подобное ощущение. Ну а темнота и замкнутое пространство меня никогда не пугали, так что все это наказание - одна большая потеря времени, с которой просто нужно смириться, что я и сделал. Единственное неудобство доставил голод, но в своих путешествиях мне приходилось и не такое выдерживать.
Ризак хмыкнул и продолжил путь наверх. Спустя десяток ступенек мы выбрались из карцера, и я непроизвольно зажмурился. Хоть я подготавливал себя, уменьшая чувствительность зрачков, но все равно яркий солнечный свет оказался слишком ярким, чтобы переносить его без боли. Усиленно моргая и вытирая показавшиеся слезы, я услышал, как магистр сказал:
- Хорсак, проверь, чтобы с ним точно все было в порядке и при необходимости обратись к магистру Велиссе, а тебя, Алекс, ректор просил срочно зайти к нему.