Он провел гостя в большую комнату. Шторы были опущены, но даже в полумраке Гэвину было видно, что все древности, когда-то аккуратно расставленные по полкам и развешанные по стенам, были разбиты вдребезги. Куски керамики разбиты на более мелкие куски, а те стерты в порошок. Каменные рельефы расколоты, надгробие Флавина, знаменосца, обратилось в горку булыжников.
— Кто это сделал?
— Я, — ответил Рейнолдс.
— Но почему?
Рейнолдс вяло проплелся через все эти руины к окну и уставился в щель между бархатными шторами.
— Понимаешь, оно вернется, — проговорил он, не отвечая на вопрос.
— Почему ты сломал все это? — повторил Гэвин.
— Это болезнь, — был ответ, — когда живешь прошлым. Рейнолдс отвернулся от окна.
— Большую часть этих предметов я украл, — сообщил он. — Я воровал их в течение многих лет. Мне было оказано доверие, которое я обманул.
Он пнул ногой увесистый булыжник — полетела пыль.
— Флавин жил и умер. И говорить о нем больше нечего. То, что мне известно его имя, не значит ничего или почти ничего. От этого он не воскреснет — он мертв, ну и бог с ним.
— А статуя в ванне?
На мгновение Рейнолдс задохнулся, увидев внутренним взглядом размалеванное лицо.
— Когда я пришел, ты решил, будто я — это она, верно?
— Да, я думал, она уже достигла того, к чему стремилась.
— Она подделывается, имитирует.
— Да, — кивнул Рейнолдс. — Насколько я понимаю природу этого существа, оно имитирует.
— Где ты его нашел?
— Возле Карлайла. Я там руководил раскопками. Мы нашли его в банях, внутри здания. Статуя, свернувшаяся клубком рядом с останками взрослого мужчины. Загадка. Мертвый мужчина и статуя, в банях, лежащие рядом. Не спрашивай, что меня привлекло в этой штуковине: я понятия не имею. Возможно, она умеет управлять не только телом, но и сознанием. Я украл ее и привез сюда.
— И кормил? Рейнолдс напрягся.
— Не спрашивай.
— Но я спрашиваю. Ты ее кормил?
— Да.
— Ты собирался пустить мне кровь, ведь так? Ты ведь для этого меня привел: чтобы убить меня и дать ей искупаться…
Гэвин вспомнил, как тварь колотила кулаками в стенки ванны, грозно требуя пищи, — совсем как дитя, бьющее кулачками о края колыбели. Еще немного, и тварь его пожрала бы, как ягненка.
— Почему она на меня не напала, как напала на тебя? Почему не выскочила из ванны и не сожрала меня?
— Это же ясно как день: она увидела твое лицо.
«Ну разумеется, она увидела мое лицо и возжелала его, а украсть лицо у мертвеца она не может, и она меня не тронула». Теперь, когда причины ее поведения вскрылись, Гэвин пришел в восторг: он ощутил вкус к разоблачению тайн, к этой пагубной страсти Рейнолдса.