– Ну, я, – после короткой паузы отозвался Калик.
– Как положено отвечай! – рявкнул подполковник. – Или научить?!
– Осужденный Калитин, статья 146 часть вторая[42], срок шесть лет!
– Так вот, гусь лапчатый, – Дуболом подошел к смотрящему вплотную и впился в него гипнотизирующим взглядом. – Если эксперт скажет, что его замочили, я с тебя шкуру спущу и голым в карцер запущу! Там ты у меня и сгниешь! Ты понял?
– Понятно говоришь, хозяин. Только не трогал его никто. Сам копыта отбросил.
Калик хотя и старался вести себя как обычно – высокомерно и властно, это у него плохо получалось. Когда он и Дуболом стояли лицом к лицу, сразу было ясно, кто здесь держит масть[43].
– Что-то ты у меня задержался, все под больного косишь, – недобро улыбнулся начальник. – Следующим этапом пойдешь на Владимир! А пока наведи порядок в хате! Завтра проверю, если свинюшник останется – дам веник и самого мести заставлю!
У Калика вздулись желваки, но он смолчал. А значит, проявил слабость. Поняли это не все – только опытные арестанты. Расписной, которому Потапыч несколько месяцев вбивал в голову законы зоны, тоже понял. Они обменялись взглядами с Мордой – парнем, который просил обратный билет в юность. Тот едва заметно презрительно усмехнулся, и Расписной согласно кивнул.
За завтраком они оказались рядом. Блаткомитет неторопливо жевал сало и колбасу, все остальные звенели алюминиевыми мисками с жидкой пшенкой. Миски имели такой отвратительный, жирный и липкий вид, что об их содержимом не хотелось даже думать. Места за столом не хватало, многим приходилось устраиваться на шконках или быстро лакать еду стоя.
– Машке с Веркой хату вымыть! – бросил в пространство Калик. Он был мрачен и очень озабочен. – А Шкет пусть коней прогонит. И Хорька ко мне!
– Щас сделаем, – кивнул Меченый.
– Слышь, Расписной, а как там, где «перхоти» нет? – спросил Морда, расчесывая волдырь на руке. – Кто по хате дежурит, кто убирает, кто чифирь готовит?
Вольф усмехнулся.
– Дошло? В том-то и весь расчет! Паханы без шестерок не могут. Когда в хате собираются одни бугры, они начинают друг друга за глотку брать. Кто круче – тот наверху остается, остальные – в осадок…
Морда покрутил головой.
– Да-а-а… Менты всякое придумывали. В Коми, на волчьей зоне, брали человек десять из отрицаловки, пятерых сажали в железную цистерну, а пятерых оставляли снаружи с кувалдами. Мороз за сорок, теплой одежды нет. Одни греются, долбят кувалдами изо всех сил, другие от холода и грохота с ума сходят… Потом меняются, а через два часа все десять лежат пластом. Но это гадство еще похлеще…