Этот рассказ, уже поддернутый пеленой истории и дошедший до нас через третьи руки, имеет ряд исторических неточностей. Кроме того, сигануть со второго этажа Педагогического музея достаточно сложно, даже если внизу снег. Сей побег Николки в изложении Елены Сергеевны нам как-то пришлось даже повторить — впечатления от него остались пресквернейшие. Из рассказа следует только то, что Николаю Булгакову удалось уйти из плена. Благодаря чему — это уже тайна. Не исключено, что не было и самого побега, — Николка был отпущен лишь благодаря своему ранению.
Последствия ранения брата пришлось видеть Михаилу Афанасьевичу Булгакову. Если учесть, что на протяжении гражданской войны Михаил и Николай оставались вместе лишь с весны 1918 по осень 1919 года, то станет понятным, что упомянутое ранение в голову писатель мог наблюдать лишь во время Гетманской эпопеи. В другое время на глазах у брата Николай Булгаков просто не мог быть ранен, поскольку активных боевых действий в Киеве, в которых они могли бы принимать участие, в указанные месяцы почти не было. А если бы не было ранения брата в голову, Михаил Афанасьевич не написал бы свой рассказ "Красная корона", в котором есть такие строки:
"Щурясь от солнца, я глядел на странный маскарад. Уехал в серенькой фуражке, вернулся в красной. И день окончился. Стал черный щит, на нем цветной головой убор. Не было волос и не было лба. Вместо него был красный венчик с желтыми зубьями — клочьями.
Всадник — брат мой, в красной лохматой короне, сидел неподвижно на взмыленной лошади, и если б не поддерживал его бережно правый, можно было бы подумать: он едет на парад.
Всадник был горд в седле, но он был слеп и нем. Два красных пятна с потеками были там, где час назад светились ясные глаза…
Левый всадник спешился, левой рукой схватил повод, а правой тихонько потянул Колю за руку. Тот качнулся.
И голос сказал:
Эх, вольноопределяющегося нашего… осколком".
Конечно же, ранение Николая Булгакова было не таким страшным, как это видно из "Красной короны". Но, тем не менее, некоторые нервные расстройства, связанные с ранением в голову, преследовали Николая Афанасьевича всю его дальнейшую жизнь.
А как же, спросите вы, поиски тела Най-Турса, и роман Николки с Ириной Най-Турс? Дело в том, что не было никаких поисков погибшего Най- Турса — графа Федора Артуровича Келлера. У последнего к тому же в Киеве не имелось дочерей. По указанному в "Белой армии" адресу Най-Турсов проживала семья Сынгаевских — близких друзей Булгаковых. Если даже Николай Булгаков и крутил амурные дела с кем-нибудь из девушек Сынгаевских, то это отобразилось лишь в образе Ирины Най-Турс, но никак не касается описываемых событий: Николка был в плену, а погибший генерал Келлер никакого отношения к упомянутым семьям не имел.