КАПИТАН. Шуток не понимает. (Секретарю.) Да как вы могли подумать, что я способен убить ребенка? Как вы посмели оскорбить меня подобным предположением? Вы!.. (Генералу.) Я долгие годы играл с ним в шашки здесь, в лакейской, и не предполагал, что он так низко думает обо мне. Поистине не знаешь, какие пучины ненависти и вражды зреют рядом! И я еще постоянно должен был выслушивать его кудахтанья о каком-то ублюдке, о его сынке, которого он тоже готовил на роль прихтеля! Но я докажу! Я докажу, что это ничтожество значительно хуже, чем думает само о себе! Чем смеет думать обо мне! Обо мне, котором… который долгие годы выслушивал его оскорбления! (Генералу.) Вы знаете, что он говорил? Он говорил, что я обладаю бедным воображением! Что я слабо играю в шашки! Подумать только! (Секретарю.) Встать! (Вынимает пистолет.) Сейчас ты поймешь сам о себе то, что и представить не мог. Да. Иди.
Толкает Секретаря в спину дулом пистолета по направлению комнаты для приемов. Уходят туда.
Генерал во время всей этой сцены сидел как бы со ртом, набитым кашей. И только теперь он приходит в себя — так потрясли его предыдущие события.
Поэтому выстрел, прозвучавший в соседней комнате, явился для него полной неожиданностью. Он буквально рухнул в кресло, не отрывая взгляда от двери.
Входит Капитан, пряча пистолет в кобуру. Следом входит Секретарь, держась за стену.
КАПИТАН (генералу). Вы представляете, эта… тля всадила еще одну пулю в своего любимого друга, великого нашего президента! Настолько, оказывается, он его ненавидел глубоко скрытой ненавистью. (Секретарю.) Иди, садись за стол и пиши обращение к стране. И распорядись вынести оттуда этого… вождя народов. (Генералу.) Оказывается, генерал, его сынок, этот ученый доктор из Европы, возглавлял заговор против своего папы! А? Это надо же, какие люди правили нами! Он готов был, оказывается, укокошить своего папаньку — паф-паф! и завладеть нашими недрами, пароходами, небесами! нашими красотками! (Секретарю.) Ну, чего стоишь? (Генералу.) Никак не может прийти в себя от удивления. (Секретарю.) Да если бы ты вместо того, чтобы пресмыкаться перед тираном, в одиночестве занимался самообразованием, штудировал стоиков, Фихте и Ницше, не говоря уже о Гегеле и Шопенгауэре, то ты бы сейчас не стоял тут перед нами, как бревно, а участвовал в невиданных событиях. Иди!
КАПИТАН. Так… (Пауза.) Командуйте, генерал! Теперь вы здесь хозяин. А я пока продиктую текст обращения.
Выходит в приемную.
Генерал постепенно оживает. Чувствуется, что об этой минуте он долго и безнадежно мечтал. Он садится в кресло, тихо, торжественно. Он проводит руками по столу, едва касаясь его. Улыбается, как ребенок, получивший желанную игрушку.