А потом пришел Митька опять в овраг. Шипя и охая от крапивных ожогов, он пробрался сквозь заросли на прежнее место. Поднял банку. В ней, с краю, чернела пробоина.
Митька поставил банку среди глиняных комков. Отошел на десять шагов.
Поднял согнутую в локте руку, будто с наганом. Прищурил левый глаз и отчетливо сказал:
– Т-тах!
Он переживал все заново: надежную тяжесть боевого оружия, грохот и толчок выстрела и пронзительную радость меткого попадания.
– Т-тах!.. Т-тах!..
Выбравшись на улицу, Митька зашагал домой, и радость не оставляла его. Он шел вприпрыжку, подбрасывал на ладони две пустых, звонких, порохом пахнувших гильзы и думал, как еще от калитки крикнет: "Ребята! Знаете что?.."
Он и крикнул.
Но веселье Митькино разбилось о хмурые взгляды ребят.
Вся компания сидела на крыльце двухэтажного дома и сердито молчала. Только Вовка Шадрин коротко объяснил:
– Жада сено привез.
И тогда Митька увидел "шатер"". Он стоял под наружной чердачной лестницей – большой кособокий ящик из ободранной фанеры. Голый какой-то, маленький и совсем непохожий на штаб грозного стрелкового от ряда. Дверца косо висела на одной петле.
Митька легонько хлопнул по стенке шатра, и ящик тихо загудел. Словно жаловался.
– Жада выкинул? – спросил Митька.
– Не мы, конечно, – сказал Павлик.
– Хотел сперва к себе утащить, – объяснил Вовка Шадрин. – Чтоб курятник сделать. Мы как вцепились...
– Молчи уж. "Вцепились!" – хмыкнула Валентина. – Хорошо, что Серёгин отец мимо шел. Он Жаде сказал... Тот чуть не упал.
– Мы бы все равно не отдали, – угрюмо сказал Цыпа.
– Ну и зря. Зря, что не отдали, – пожалел Митька.
– Рехнулся? – спросил Сергей.
– Ни капельки. Просто ему еще хуже было бы. Сам бы обратно тащил, на своем горбу. Под конвоем. Потому что я бы милиционера попросил помочь, у меня знакомый есть. Сегодня познакомились на улице. Знаете какой человек! Два раза дал из нагана стрельнуть.
Все молчали, потому что стало неловко: такое вранье даже в детском саду считалось неумелым.
Митька небрежно сказал:
– Не верите? Глядите. Узнаёте?
Он протянул Витальке и Цыпе две гильзы.
Виталька и Цыпа одинаково приоткрыли рты. Гильзы были те самые: одна с косой царапиной, другая с круглым зеленым пятнышком. От гильз пахло порохом, а в капсюлях виднелись ямки.
– Чё такое? Чё такое? – забеспокоился Вовка Шадрин и сунул курчавую голову между Виталькой и Цыпой.
Митька усмехнулся, захлопнул ладонь и полез по чердачной лестнице, чтобы устроиться там на высоте, на удобной широкой ступеньке. Отряд молча двинулся за ним.
– А ну, рассказывай, – велел Виталька.