Хантер кивнул:
— Это время, когда церковь закрывается.
— Если не считать того места, где была отделена голова, на теле нет других травм, — сказал доктор, натягивая новую пару латексных перчаток. — Обезглавлен он был не после смерти. В житейских терминах это и было причиной смерти. Имеется интересный факт: ничто не указывает, что жертва была обездвижена. Никаких потертостей, никаких следов на запястьях или лодыжках.
— Не был ли он одурманен? — спросил Хантер, наклоняясь, чтобы рассмотреть обрубок шеи.
Уинстон слегка покачал головой:
— Токсикологи не нашли никаких анестетиков.
— Почему ты думаешь, что он мог быть одурманен? — повернулся Гарсия к Хантеру.
— Большинство людей сопротивляются, если их собираются обезглавить.
Кивнув, доктор Уинстон выразил свое согласие.
— Поскольку нет никаких ран, которые возникают при обороне, мы знаем, что священник не сопротивлялся. Обезглавить цель, которая движется, нелегко.
— Мог ли священник получить удар и потерять сознание? — спросил Гарсия.
— Я учитываю такую возможность, — ответил доктор Уинстон, подходя к столу с другой стороны. — Но, учитывая отсутствие головы, не могу это утверждать.
Гарсия кивнул.
— Есть только одна деталь, отрицающая эту возможность, — продолжил доктор, указывая на обрубок шеи. — Голова была отрублена одним мощным ударом. Без сомнения, очень острым и точным оружием. Никаких зазубрин. Ее не отпиливали. По данным команды криминалистов, нет никаких зазубрин, вмятин. Ничего нет и на полу, окружающем тело. Если жертва без сознания лежала на полу, удар острого обезглавливающего оружия должен был, без сомнения, оставить какой-то след. Но линия разреза на шее позволяет предполагать, что священник был в выпрямленном положении, может быть, стоял на коленях или сидел. Удар наносился сверху слева от жертвы, исходя из того, что киллер правша.
Несколько молчаливых секунд Хантер обдумывал слова доктора.
— Я не верю, что священник получил удар и потерял сознание. — Он отошел от тела и прислонился к стойке с микроскопами.
— Почему же? — спросил Гарсия. — Ведь таким образом убийца значительно упростил бы себе задачу.
— Убийца не стремился ни к легкости, ни к простоте. Ты же видел жестокость на месте преступления. Киллеры-садисты редко проявляют сочувствие. Убийство жертвы, которая находится без сознания, редко дает ему удовлетворение. Такой киллер хочет видеть страх жертвы. Я ручаюсь, что он смотрел в глаза отца Фабиана, когда наносил смертельный удар.
Гарсия содрогнулся всем телом.
— Тогда, если отец Фабиан был в сознании, почему же он не сопротивлялся? Или по крайней мере не поднял руки, чтобы защитить лицо? Это так естественно.