При этих словах Пуаро вмешался.
— А ваш хозяин предпочитал спать с открытым окном или закрывал его на ночь?
Мисс Клегг задумалась.
— Обычно окно оставалось открытым, какая бы ни стояла погода. По крайней мере, верхнюю половину.
— Но сейчас окно закрыто. Как вы можете это объяснить?
— Понятия не имею. Может, почувствовал сквозняк.
Джепп задал женщине ещё несколько вопросов, а потом разрешил ей уйти. После этого он принялся допрашивать Паркеров, но поодиночке. Миссис Паркер была почти в истерике — говорила слезливым голосом и то и дело вытирала глаза. Муж её был вне себя от бешенства и даже не пытался это скрывать. Он отрицал, что сломанная запонка принадлежит ему, но поскольку его собственная жена несколькими минутами раньше успела опознать её, то эта ложь только ухудшила его и без того незавидное положение. Поскольку он продолжал утверждать, что вообще никогда не входил в комнату Протеро, инспектор Джепп решил, что у него вполне достаточно оснований, чтобы послать за ордером на арест.
Оставив Полларда приглядывать за домом, Джепп отправился в деревню, чтобы по телефону связаться со своим начальством. Пуаро и я вернулись в гостиницу.
— Вы какой-то непривычно тихий, — сказал я. — Неужели этот случай нисколько вас не заинтересовал?
— Напротив, дельце на редкость любопытное. Но, признаюсь, я в некотором замешательстве.
— Да, непонятно, какой мог быть мотив, — задумчиво протянул я, — но я уверен, что это — дело рук Паркера. Все улики налицо, не ясен только мотив убийства, но и это со временем выяснится.
— И вам не бросается в глаза кое-что интересное, чего не заметил наш друг Джепп?
Я с удивлением взглянул на него.
— Похоже, у вас кое-что припрятано в рукаве, а, Пуаро?
— А что было в рукаве у мертвеца, вы случайно не заметили?
— Ах, да, носовой платок!
— Именно так — носовой платок.
— Ну и что? Такая привычка есть у моряков — держать носовой платок за обшлагом рукава, — подумав, сказал я.
— Замечательно, Гастингс, хотя это и не то, что я имел в виду.
— А что же тогда?
— Видите ли, мне не даёт покоя запах табака.
— Но я ничего не почувствовал, — удивлённо воскликнул я.
— Я тоже, друг мой. И вот это и есть самое удивительное.
Я с сомнением посмотрел на него. Невозможно было понять, шутит он или говорит серьёзно. Но, заметив его недовольно сдвинутые брови, я понял, что на этот раз ему не до шуток.
Предварительное следствие[1] состоялось двумя днями позже. За это время выяснились ещё некоторые любопытные обстоятельства. Объявился бродяга, который признал, что в ту самую ночь он перебрался через стену в сад Лей Хаус, где не раз прежде ночевал в сарае — тот никогда не запирался на ночь. Он готов был подтвердить под присягой, что около полуночи ясно слышал голоса двух мужчин. По-видимому, те ссорились. Один из них требовал большую сумму денег, другой наотрез отказывался платить. Укрывшись за кустами, он видел, как метались за портьерой тени двух мужчин. Одного он узнал сразу же — это был владелец дома, мистер Протеро. Другого бродяга опознал уже во время дознания. По его словам, это был не кто иной, как Паркер.