Мир. Покой.
Это длилось десять секунд.
Потом из леса вышел человек, одетый лишь в клетчатую юбку красноватого оттенка.
Обычный мужчина. Разведчик.
Некоторое время мы молча разглядывали друг друга, а потом начали в унисон:
— Приветствую тебя. Я разумное существо, принадлежащее к Лиге Наций…
И оба, не договорив, разразились смехом.
Он сказал, что его зовут Валтон: Старший разведчик Грегорио Валтон, но он терпеть не мог ни свое имя, ни свое звание. Поначалу я подумала, что он стал разведчиком из-за лица — самого морщинистого, какое мне когда-либо приходилось видеть, очень бледного, с челюстью таксы. Затем я увидела, что между пальцев у него перепонки, отчего ладони напоминают утиные лапы. Именно это уродство сделало из него «расходный материал»; морщины он заработал позже, прожив несколько десятилетий на Мелаквине без «таблеток Молодости».
Валтон высадился здесь двадцать шесть лет назад. Сейчас ему было всего восемьдесят, но он выглядел вдвое старше. Держался он неплохо, вот только перепончатые руки постоянно дрожали. Приходилось заставлять себя не смотреть на них.
Этой самой перепончатой рукой он похлопал по фюзеляжу «жаворонка».
— Симпатичный самолетик, — сказал он. — Шумит, правда, сильно.
— Ты слышал, как мы приближались? — спросила я.
— Задолго до того как увидел самолет. Разглядеть-то его не просто.
— Конечно, «жаворонок» же стеклянный, — сказала я. — Его трудно различить и при ярком освещении.
Он улыбнулся:
— Люблю тактичных женщин.
— Я тоже тактичная, — заявила Весло.
— Рад за тебя.
— Например, — продолжала стеклянная женщина, — я не обсуждаю твое уродство.
— Есть поблизости еще кто-нибудь? — спросила я, чтобы сменить тему разговора.
— Я единственный, кто часто выходит наружу, — ответил он. — У меня тут в горах небольшая метеорологическая станция — термометр, анемометр и прочее в том же духе. Я как раз чинил оборудование, когда услышал, что вы летите. — Он бросил на меня оценивающий взгляд. — Полагаю, ты вряд ли разбираешься в устройствах с нечетким алгоритмом? У меня что-то с барометром.
— Сожалею. По специальности я зоолог. Если твои провода обгрызают какие-то твари, я, в лучшем случае, могу установить, к какому виду они относятся.
Он усмехнулся:
— Наверно, мне нужно вернуться и поработать с оборудованием, пока светло. Приближается великий день, и мы не хотим, чтобы корабль еще на взлете угодил в буран.
— У вас есть корабль, готовый к старту?
— Смотря кому ты задашь этот вопрос. Одни скажут, что он уже много месяцев готов стартовать. Другие ответят, что его еще много месяцев надо проверять и проверять. Черт меня побери, если я знаю, как обстоит дело. Что касается авиации, тут я разбираюсь лишь в метеозондах.