А один раз Равви и его бойцы по-крупному выручили Сергеева, которого обложили, как волка в дюнах, возле Комсомольска. Михаил держался на разбитом дебаркадере почти сутки, и, когда у него осталось полтора рожка для «калаша» и два десятка патронов для обреза, со стороны городских развалин выскочила боевая группа Равви. Бой был коротким. Пленных не брали.
После этого случая Сергеев даже отлеживался в лагере Еврейской армии почти две недели – пощипали его основательно. За время вынужденного безделья он вдоволь пообщался с Бондаревым, используя возможность узнать его поближе, и даже имел роман с одной девушкой из общины, выполнявшей при нем обязанности медсестры. Правда, кто и с кем имел роман – определилось позже, уже перед уходом. Девица была возраста самого что ни на есть детородного, общине нужна была свежая кровь, а рожденный иудейкой ребенок в любом случае был иудеем. В концепцию религиозного боевого формирования, созданную Бондаревым, это прекрасно укладывалось. Так что, чем черт не шутит, в лагере, к которому они приближались, у Сергеева вполне мог подрастать сын.
При этой мысли Сергеев невольно улыбнулся. С детьми у него в жизни не задалось. Вначале круг обязанностей такого развития событий не предполагал. Вообще. Отсутствие родителей и близких родственников считалось положительным дополнительным фактором для быстрого карьерного роста.
Какой отец, какая мать, когда есть Родина, ее передовой отряд и их политические и материальные интересы? Потом, когда Родина кончилась, политические интересы диаметрально поменялись, а материальные интересы как-то сразу, без прелюдий, стали иметь вполне определенных собственников, он, наслаждаясь свалившейся с неба свободой, не задумывался ни о семье, ни о наследниках. А когда встретил Вику – у нее уже была Маринка, и вопрос о совместных детях даже не обсуждался.
Маринку Вика долго от него скрывала – не показывала фотографий, почти не говорила о ней и отказывалась знакомить. Первое время, пока их связь носила оттенок непостоянной, почти случайной, во всяком случае, с ее стороны, Сергеев и не знал, что у Плотниковой есть дочь. Вика приходила и уходила, отгородившись от него стеной, заглядывать за которую Сергееву, ну не то чтобы запрещалось, но, во всяком случае, было крайне нежелательно.
Ужин, разговоры о прочитанных книгах (грех безудержного книгочейства Сергеев сохранил с младых ногтей и отказываться от него не собирался), совместные просмотры новинок кино. Театры, в которых Плотникова неизменно производила впечатление на всех пришедших на встречу с Мельпоменой мужчин, своей манерой держаться даже более, чем своей внешностью. Потом они ехали в его квартиру и занимались любовью. Литература, кино, театр, секс. Порядок мог меняться – суть никогда. Ничего личного. Стерильность, лишенная запахов, кроме запахов разгоряченной плоти и ее гвоздичных сигарет.