Милочка проснулась с жуткой головной болью. Ей одновременно хотелось: пить, в туалет, избавиться от содержимого желудка, забыть про вчерашнюю ночь и умереть. При этом вставать и открывать глаза совершенно не хотелось. Но организм требовал.
Милочка, кряхтя, как Марья Никаноровна, заворочалась, пытаясь вылезти из-под одеяла... И наткнулась на чье-то тело. Голое.
Милочку обуял ужас.
Она выскочила из-под одеяла, сразу же забыв про все свои физиологические потребности. Тело даже не пошевелилось. Милочка, закипая от негодования, уперла руки в бока... И обнаружила, что и она – голая.
Еще больший ужас обуял Милочку.
Она бросилась искать свою одежду. Нашла тунику... И все. Влезла в тунику. И стала разглядывать тело в своей девственной Джульеттиной постельке.
Тело было мужчиной примерно Милочкиного возраста. На лице у него была борода. Не трехдневная щетина, а именно хорошо оформившаяся борода. Милочка, никогда до этого момента не уличавшая себя в любви к бородатым мужчинам, удивилась.
У тела на руке были приличные часы. Да и вообще мужчина в Милочкиной кровати выглядел приличным, ухоженным и даже симпатичным. Ей, правда, от этого было не легче. С горя она ушла в ванную.
Вернувшись через полчаса, Милочка застала ту же картину: свою кровать с голым мужиком. Выхода не было: нужно было его будить.
– Э-эй, вставайте... – Она нерешительно потеребила тело.
Для этого ей пришлось наклониться. И тут же снова подкатила дурнота. Милочка быстренько распрямилась, прислонилась к шкафу и перевела дух. Больше наклоняться ей не хотелось. Но не пинать же было ногой неизвестное тело?
Пока Милочка собиралась с мыслями, неожиданно запиликал домофон. Поскольку она никого не ждала, Милочка решила не реагировать никак, надеясь, что Марья Никаноровна ответит и спровадит подальше каких-нибудь очередных разносчиков листовок или торговцев всякой ерундой. У Милочки была задача потруднее – спровадить из своей кровати мерзкое тело. Мерзким оно стало после того, как, стоя под душем, Милочка вдруг осознала,