— Извините, что отняла у вас время, но, мне кажется, вы отыскали совсем не то, что вам нужно. Будет лучше, если…
— Сядь!
Карета остановилась. Мужчина не пытался выказать хорошее воспитание, достойное его высокого положения. Руки не протянул. Выбираться из экипажа пришлось самостоятельно.
— Прошу, — отвесив шутовской поклон, передо мной открыли дверь.
— Я не проститутка, — залепетала я, — просто так сложились обстоятельства. Вы не поймете, но…
Грубо схватив за руку, меня без церемоний перетащили через порог.
— Довольно играть дешевую комедию, — злобно цыкнул негаданный клиент.
Звуки шагов гулко отзывались эхом от холодных стен, высоких потолков. Щелкнув огнивом, мужчина зажег свечи в канделябре. Свет храбро попытался побороть темноту, но был обречен на поражение, лишь умножая количество теней.
— Выпьем? — Вопрос дополнили улыбкой, ни сколько не украсившей лицо.
Я отказалась.
— Вот как? — Пожал он плечами. — Что ж, если прелюдию ты считаешь излишней, я не прочь перейти к главному.
— Пустите!
Язык, скользким угрем устремился в рот, мокрые холодные губы напомнили отощавших за зиму жаб. Я никуда не могла укрыться от рук, жадно шаривших по ногам, костлявых и липких. Ничего, кроме отвращения, не испытывая, я отпихивала мужчину изо всех сил, упираясь руками в плечи, широкие и твердые; брыкалась, как взбесившийся жеребёнок; изворачивалась, кусалась. Когда все оказалось бесполезным, использовала классический женский прием: ударила коленом в пах. Возможно, будь я женщиной, оно и сработало бы. Но, учитывая разницу веса и роста, противнику удар был, как слону — комариный укус.
Встав надо мной на четвереньки, мужик спустил штаны. Дыбящийся, бледно-розовый, влажный, покрытый вздутыми венами, член, показался мерзким и уродливым.
— Хватит таращиться. Отрабатывай заказанный перстень.
Я замотала головой:
— Хватит последнюю девственницу из себя корёжить! Давай! Возьми в рот.
Я поняла, что сейчас умру. Скончаюсь от гадливости:
— Лучше засунь его себе в задницу!
Мужик с силой прижал мое лицо к восставшему "жезлу", разом отсекая ненужные ему прения. По щеке скользнула влага, липкая, горячая.
У меня не оставалось выбора. Я поняла, что должна это сделать.
И — сделала. Сжала зубы на единственном достоинстве, бывшем у этого человека.
Крик боли вперемешку с возмущением резанул по ушам.
Воспользовавшись тем, что меня больше не удерживают, я бросилась в ближайшую дверь. На мою беду, она оказалась внутренней. В маленьком коридорчике пряталась тонкая винтовая лестница. Не раздумывая дважды, подхватив разорванные, волочившиеся по полу, юбки, я начала подниматься. Улыбнулось миновать несколько пролетов, пока руки преследователя кольцом не сомкнулись на талии.