— Куда уж проще, — огрызнулась я.
Он снова улыбнулся:
— Не злись, Огненная Ведьма. Не будем помнить об опрометчивых решениях. Садись. — Мне кивком указали на ковер. — Вкратце расскажу тебе о нашей организации. Я возглавляю банду наемников-убийц, профессионалов высшего класса. Можно сказать, — хотя лично я не люблю высокопарных слов, — что "тени" это мастера, виртуозы, артисты, в выбранном мною для них ремесле. Видишь, я не искажаю истины? — Блики пламени играли на смуглой коже, придавая и без того резким чертам демоническую завершенность. — Подчеркиваю, ремесле, выбранном мною для них, — не ими самими. Сами-то они мало что решают. Они — "тени", идеальные марионетки, собственные желания им ни к чему. Могу по секрету тебе признаться, — я делаю все, от меня зависящее, дабы способность чего-то хотеть у них вообще отсутствовала. Я набираю мальчишек там, где могу. Обучаю их. Те, кто выживают, занимаются кровавым ремеслом до тех пор, пока не станут достаточно взрослыми или сильными, чтобы представлять опасность для меня лично. Когда такое происходит, я уничтожаю их. Затем все повторяется сначала.
Местоимение "я" в его монологе, на мой взгляд, повторялось слишком часто.
— Этот род занятий приносит хорошую прибыль, ибо кровь врага — дорогая роскошь. За убийство платят многие: мужчины, женщины; дроу и оборотни; маги и не маги. Кто из мести, кто из ревности, кто из злобы. Но чаще всего из простой, древней как мир, корысти. Все, кому не хватает храбрости, умения или силы выполнить грязную работу самому, — приходят ко мне. И покупают врагу, другу, сопернику, любовнику, конкуренту, отцу или брату Смерть, — путевку на другой берег Вечной Реки. А я, в свой черед, спускаю с поводка Тень. Наша задача убрать "заказ" не оставляя следов. Магических или кровавых — неважно. Ни одна ниточка не должна протянуться от заказчика к "заказанному". Тень работает чисто. Очень чисто. А если нет, то умирает.
— Выходит, Хантр*Руам не столько кровавый, сколько подсчитывающий барыши монстр? — Не без сарказма заметила я.
— Хантр*Руама почитают как темное божество, покрывающее порочные страсти. А что может быть порочнее слепого влечения к наживе? Как видишь, я истинный адепт. Хотя, сделаю тебе ещё одно признание, раз уж меня потянуло на откровения: не только деньги влекут меня. Но и кровь! И боль! И ярость! Отчаяние обреченной жертвы всегда сладко. Знаешь, какое наслаждение испытываешь, удерживая в когтях чужое тело и душу? Его не заменит ничто, кроме нового убийства и новой жертвы!
— У меня нет ни когтей, ни клыков, — сухо отозвалась я. — Насколько я понимаю, мне отведена роль очередной жертвенной овцы. Поэтому, буду в свой черед откровенна, мои симпатии, целиком и полностью на противоположной от вас стороне, маэстро.