Будто загипнотизированная, я смотрелась в острые зрачки. Зверь, голодный, беспощадный, стоял в трех шагах, и ничто нас не разделяло: стальных прутьев Судьба не поставила. Тигр был волен нападать, в то время как у меня шанса защититься, практически, не было.
Неизвестно откуда в руках у Миа*рона оказался стилет. Лезвие, тонкое, как игла, ослепительно сверкало.
— Что ты видишь? — Вкрадчиво прошелестел голос.
— Оружие.
Свет, сосредоточенный на лезвии, завораживал. Холод острия — пугал.
Точным, как прыжок хищника, отточенным движением, кинжал послали ко мне. Уклониться я уже не успевала. Интуитивно отпуская от себя Силу, сути которой понимала не лучше, чем сложные законы мироустройства, непонятную нотную грамоту или запутанную юридическую казуистику, превратила её в пылающий ветер. Под его дуновением пространство менялось, растягивалось, звуки искажались, цвета линяли, стекая с предметов. В движение пришло все.
Только стилет застыл, искря, переливаясь, синим, ослепительным цветом.
В том, другом, наизнанку вывернутом мире, вытянуть руку, перехватить рукоятку кинжала, послать его обратно, оказалось просто.
Миа*рон уклонился потому, что не был человеком. Человек на его месте лежал бы мертвым.
Ветер стих, окружающий мир встал на место.
Оружие по рукоятку ушло в изображение Пожирателя Плоти. Оборотню пришлось приложить усилие, чтобы извлечь его из камня. Когда это удалось, оказалось, что тонкое металлическое жало обкрошилось и потрескалось, утратив кровожадное сияние.
По каменному ансамблю пошла тонкая сеть множественных трещинок.
— Невероятно, — нелюдь бросил на меня взгляд, в котором промелькнуло восхищение. — Вы меня приятно удивили, маэра.
— Невероятно? — Повторила я непослушными, сухими губами, возмущенная до глубины души. — Невероятно то, что ты напал на меня, без всякого предупреждения, повода, смысла!!!
Оборотень поморщился:
— Умерь-ка экспрессию, детка. Только в балладах противник заранее предупреждает о нападении. Баллады можно слушать. Только к чему им верить? Внезапность атаки — почти стопроцентная гарантия успеха. Глупо этим пренебрегать. Это, во-первых. Во-вторых, — в любом поступке смысл есть всегда. Просто не у всякого хватает прозорливости этот смысл разглядеть. В данном конкретном случае я счел тебя ненужной обузой, которую и торопился убрать. Ты сумела убедить меня повременить и не проявлять излишней торопливости, — честь тебе и хвала. С предупреждением и смыслом, кажется, разобрались? Ну, а повод? — Миа*рон насмешливо улыбнулся. — К чему мне повод? Я — зверь. Мне захотелось ударить — я ударил. Все просто.