Мне впервые довелось наблюдать за столь сокровенным действием. Оно звучало — именно звучало — красиво. Словно танец. Движения женщины становились ритмичнее, жестче, требовательнее. Лицо мальчика, напротив, казалось расслабленным.
Неожиданно юноша резко повернул лицо к окну, словно почувствовал пристальный взгляд, приподнявшись на локтях.
— В чем дело? — Недовольно спросила любовница.
— Мне кажется, там кто-то есть.
— О чем ты? — Гиэн*сэтэ раздраженно повела красивыми круглыми плечами. — Я — всего лишь куртизанка, ты — любимый наследник; я мелкая сошка, ты — крупная рыбка. Никто к нам не сунется. — Поцеловала она мальчика. — Нам не стоит беспокоиться по мелочам. Разве что Тэ*и придет раньше времени? Ну да он подсматривать не станет.
Каждое движение танцовщицы, каждая ленивая ласка, вызывала во мне ярость, укротить которую стоило труда. Я возненавидела её, дешевую потаскушку в блестках.
О том, что подобное чувство именуется ревностью, я тогда не знала.
— Ты так напряжен, милый. Выпьем?
Юноша отрицательно покачал головой.
— А я выпью, — проворковала женщина, разливая вино по высоким бокалам. — Вина с запада освежают и бодрят. Придают сил и обостряют чувства.
— Я и без того свеж и бодр, — отмахнулся парень, потянувшись к халату, висевшему на спинке стула. — Не хмурься, хотя любая гримаска только красит твое милое личико. Я осмотрю дом и вернусь.
— Но я говорю тебе, — здесь никого не может быть!
— Ладно. Тогда мне просто необходимо подышать свежим воздухом.
— Делай, как знаешь.
— Я скоро приду, — смягчил шалун раздосадованную красавицу страстным поцелуем. — Не скучай без меня.
— Воспользуюсь случаем, чтобы стать ещё краше.
— Ну, это невозможно, — ухмыльнулся мальчишка, отвешивая красавице увесистый шлепок пониже спины.
Не успела дверь закрыться, как Гиэн*Сэтэ поспешила в ванную, неплотно притворив за собой дверь, чем позволила мне вести нескромную слежку дальше.
Розовая емкость напоминала большую морскую раковину, женщина в волнах пузырящейся пены смотрелась умиротворенным божеством.
Притаившись в спасительной тени, впервые в жизни приходилось мучиться сомнениями. Я убивала раньше. Но то, что должно было произойти сейчас, сильно отличалось от прежних случаев. Белокурая красавица, в отличие от безымянных жертв, имела лицо и голос, я вдыхала аромат её духов. Она виделась антипатичной, вызывающей досаду и гнев, личностью. Но Гиэн*Сэтэ перестала быть одной из безликих единиц, легко стираемых с доски бытия.
Я пыталась убедить себя, что с удовольствием увижу, как Серая Госпожа откроет Белые Двери; что мне приятно думать о том, как гибкий стан, влекущий мужские руки, утратит гибкость, глаза поблекнут, светильник души погаснет. Однако, как настойчиво я себе это не твердила, продолжала чувствовать липкий до холодной дурноты, страх.