— Здорово, добрый человек, коль в самом деле добр, — ответствовала я. — Далече путь держишь?
— Да, таки, в город, — мужик ухмыльнулся в густые, пшеничного цвета, усы. — Ярмарка там, чай. А вы, — не туды ль же торопитесь, а? Дело-то молодое, ясное. К милому дружку, чай, а?
— Подвези, коль добрый. Но учти — платить мы тебе не станем, — предупредила я.
— Да что вы? — отмахнулся мужик. — Я о том речи не веду. Забирайтесь-ка в повозку. Чего стоять? Тама вона в кульке и ядра есть, погрызите, коль зубы спортить не боитесь.
Мы упрашивать себя долго не заставили. Попрыгали за деревянные бортики тряской крестьянкой "тарантаски", запустили каждая по пятерне в указанные мужиком кульки — словом, разместились со вседоступным по местным меркам комфортом.
Ядра оказались хорошо прожаренными и вкусными.
— Вы откель? — мужик легонько тронул лошаденку вожжами, и та потрусила вперед. — От Сестер, чай?
— Догадливый, — фыркнула Айри*эт.
— Магички-то среди вас есть?
— А то?
— Это хорошо, — удовлетворенно кивнул мужик. — Хорошо. О лесах-то здешних какая дурная слава ходит! А посмотреть на него сейчас, на родимого, — весь ведь из света сделан, из чистого Света… А стоит только чуть засумеречничать, такое выползает, спаси Ие*хи*Аль, Богиня Пресветлая и Благая! Спаси и помоги остаться в здравом разуме!
— И что же выползает? — полюбопытствовала Ари*эт. — Мертвяки, поди? Так это же банально.
— Банально, говоришь? — крестьянин недобро покосился и сплюнул. — А ты их видала, мертвяков-то? Банальных?!
— Нет, — покачала темной макушкой подружка.
— То-то и оно, — "нет"!
— А вы, добрый человек? Вы видели? — Марилли*са обожала страшные истории.
— Видел, провалиться мне в Бездну к Слепому Ткачу! Как вот тебя сейчас вижу, — видел. Двуликие прокляни на века, коли вру! — Мужик правой рукой истово очертил у себя перед носом размашистый круг. Чуть в ухо Айри*эт не заехал, та едва успела вовремя уклониться. — А дело, значится, так было. Еду я, значится, из города. Частенько я по этой дороге туда и сюда-то катаюсь, и всегда без приключений складывалось. А тем днем все шиворот на выворот шло. Вот, ну все! Я вона ещё и из-за ворот-то не выехал, а жинка-то моя, Оська, заголосила. Оно, вишь, молоко в крынке возьми — да и скисни.
— И что? — с неподдельным интересом спросила я, не умея в толк взять, какое отношения скисшие молоко имеет к будущей встрече с мертвецами, о которых, вроде как, должен пойти рассказ.
— Как это — "что"? — искренне возмутился мужик моей малограмотностью. — Оно ведь и неразумного мальцу понятно, коли молоко в крынке скисает, это значится, за порогом либо ведьма прошла, либо ещё нечисть какая. Уж удачи — не жди, не будет!