— Ну, уж нет, — фыркнула кроткая, в привычных условиях, и озверевшая в лесу Марилис*са
Свернувшись рядышком на сырой твердой земле, немного поворочавшись, девчонки подозрительно быстро уснули.
Сиа, серебристая, острая, словно крестьянский серп, разрезала небо на части. Она проходила по высокой дуге, почти посередине неба: чистая и бесстрашная, самая моя любимая из трёх лун. Настолько яркая, что на землю от неё падали четкие черные тени. Десятки, сотни, тысячи теней от каждого тонкого дерева, от каждого трепещущего листика.
Поближе пододвинувшись к костерку, я постаралась укрыться от ночной прохлады. Подбрасывая в огонь топливо, подумала: не слишком ли быстро убывают наши "кучки"?
Лес стоял тихий. Нереально тихий. Ну, хотя бы птицы в нем должны были водиться? Или дикие звери? В диком лесу всегда полно всякой живности. А мы же словно попали в парк, охраняемый егерями, следящими, чтобы волки, рыси или медведи не осмеливались приближаться к людям. Даже жаб, вечных спутниц весны в болотистых, влажных краях, не было слышно. Не летали майские жуки, которых в любом лесу в эту пору пруд пруди.
Комаров не стало слышно. Их бесконечная тоска по крови, сопровождаемая тонким нытьем, стихла.
Шестым чувством, просыпающимся только в исключительных ситуациях, я осязала — мы единственное живое пятно в неживом лесу. Отвратительное ощущение. Как будто тебя запихнули в картину, где среди двухмерного изображения ты, вопреки всем правилам, остаешься трехмерной.
— Эй! — подала я голос, в надежде, что девчонки отзовутся. — Проснитесь!
Но они не отзывались.
— Да поможет нам Йе*Хи*Аль, Владычица Света, — пробормотала я, очерчивая рукой священный круг.
По спине побежали мурашки, словно некто ледяными пальцами коснулся спины. Вокруг меня стояли они. Мертвецы. Плетьми висящие вдоль тела руки. Прорехи в одежде, позволяющие видеть разложение тела, оставленного духом. Пустые, изуродованные тлением лица.
Я возблагодарила темноту, скрывающую нюансы, не позволяющую рассмотреть все целиком, до конца. Только силуэты. Неподвижные. Бездыханные. Один, два, три…по самым оптимистичным прогнозам мертвяков было не меньше десятка. Что делать, если они вздумают наброситься все, разом? Прежде чем я успела додумать эту мысль, один из мертвяков качнулся вперед. Он так и передвигался — нелепыми скачками. Почти отваливающаяся нога выворачивалась под невозможным для живого существа углом. Пятка шла вперед носка, в результате чего нежить почти забавно заваливалась на полуотвалившуюся левую ногу. Западающая назад голова открывала рваные раны на шее, с обтрепавшимися краями. Из раны нелепо торчали непонятные белые отростки, то ли кости, то ли порванные сухожилия.