Половину дела я уже сделала. Самую, кстати сказать, легкую: подумаешь, чего такого в том, чтобы ночью добраться до ковенской площади столицы? А вот взломать тюрьму… нет, я, конечно, умею ходить сквозь стены, но это, верно, действует только с той стеной. Мр-рыс… если бы я была уже взрослой магичкой, если бы меня зачислили в КОВЕН! А так я могу хоть до скончания века долбиться лбом в эту дверь.
Или, что точнее, до следующего года, когда нас вновь поведут «осуществлять старинную привилегию».
Ну! Если ты не хочешь застрять тут еще на год, думай, Яльга, думай!
Но подумать мне не дали.
— Какая неожиданная встреча, — холодно сказал из-за моей спины знакомый голос.
Я развернулась, вздрогнув от неожиданности. В центре ладони загорелся алый пульсар; но человек, выходивший из тени, едва шевельнул пальцами, воздвигая вокруг себя прозрачную защитную сферу. По степени прочности эта сфера соперничала с тюремной стеной. Я едва не взвыла от беспомощности.
Разумеется, я узнала его сразу же. Черная куртка с нашитыми на нее серебряными талисманами, волосы, подстриженные чуть выше плеч, — в лунном свете белые пряди казались особенно яркими. Знакомое лицо; сейчас в его профиле мне отчетливо почудилось нечто птичье, напоминавшее то ли ястреба, то ли коршуна, то ли какого-то другого хищника этого же типа. И черные блестящие глаза, взгляд которых был острее Ривендейловой шпаги.
— Что вы делаете здесь, студентка Ясица? — жестко спросил Эгмонт Рихтер.
Несколько секунд я молчала, глядя на магистра. Мысли еще раз подтвердили всю пакостность своей натуры — они сбежали все до единой, причем именно в тот момент, когда хозяйке требовалась их посильная помощь.
Он что, знал? Но каким образом? Меня что, выдала какая-то из элементалей? Или, быть может, я ошиблась и в коридорах было вовсе не так пусто, как мне это показалось?
Или все-таки правы были те, кто называл Рихтера отличным телепатом?
— Я жду ответа, — поторопил меня Эгмонт. Он тоже смотрел на меня, не отводя взгляда; сейчас, стоя на совершенно пустой площади перед ковенской тюрьмой, я вдруг остро ощутила собственную беззащитность. Я была лучшей адепткой, это так, но Рихтеру достало бы трех минут, чтобы свернуть меня в аккуратный рулончик.
Вообще-то я не думала, что ему захочется производить надо мной вышеописанное действие. Но, во-первых, совершенно не обязательно бить боевыми заклятиями, чтобы помешать мне зайти в тюрьму. А во-вторых… Эгмонт молча смотрел на меня, и глаза у него были не слишком-то хорошие. Я разом вспомнила все те истории, которые втихомолку про него рассказывали.