Тоскуя в разлуке, я стану утешаться мыслью о том, что я поступил, как должно — вот о чем я думал. И если я перестану видеть лукавый блеск его глаз, моя страсть утихнет…
Я передал Гилморну слова Элронда, постаравшись по мере сил смягчить их. Мой лихолесский друг сначала не принял их всерьез.
— Лорд Имладриса просто ревнует, — засмеялся он. — Может, он сам положил на тебя глаз, а, Глорфи? И то верно, ты куда привлекательнее Эрестора.
— Лорд Элронд заботится о жителях Имладриса, и его беспокоит тот разлад, который ты вносишь в размеренную жизнь крепости.
— Да брось, может, он завидует, что я даю тебе, а не ему? Временами он смотрит на меня очень неоднозначно…
— Прекрати! — сухо сказал я. — Ты забываешь, что ты в гостях здесь. Я думаю, Элронд прав. Тебе стоит уехать на какое-то время…
— Ах вот как, — сказал Гилморн, изменившись в лице. — Ты тоже хочешь избавиться от меня? С этого и следовало начинать.
И он поник головой и повернулся, чтобы уйти. Но я удержал его, схватив за руку, и привлек к себе. Сердце мое разрывалось от боли, и я сам едва понимал, что говорю:
— Прости, любовь моя! Мы должны расстаться. Нет, не навсегда… ненадолго… мне надо разобраться со своими чувствами, понять, чего я хочу… прости…
Он обнял меня, и его чудные голубые глаза, казалось, заглянули мне в самую душу.
— Давай уедем вдвоем, Дэл… Только ты и я… поселимся в лесу, там, где никто не станет нас беспокоить… никто не станет задавать вопросов, смотреть на нас с подозрением… только ты и я, и больше никого…
— Я не могу, у меня есть обязанности, долг, призвание… я не могу покинуть Имладрис, только не сейчас, в преддверии войны с силами зла… Лорд Элронд рассчитывает на меня…
— Ну и целуйся со своим Элрондом! — выкрикнул он с досадой. — Что ж, если ты хочешь, чтобы я уехал, я уеду! И когда-нибудь ты на коленях будешь умолять меня вернуться! Только не жди, что я стану хранить тебе верность. Ты сам, по собственному желанию, отказался от меня — ну так я найду того, кто не станет отказываться!
И с этим словами он выбежал вон, а я застыл на месте, и щеки у меня горели, будто мне надавали пощечин.
Собирая вещи, он не плакал. Напротив, он гордо держал голову, расточал улыбки и шутки направо и налево, весело болтал со эльдар Имладриса, будучи одинаково любезен со всеми: с теми, кто водил с ним компанию, и с теми, кто не водил.
Я ждал его за воротами, потому что не мог прощаться с ним на глазах у всех. Мне так много хотелось сказать ему, но язык будто примерз к гортани, как в Чертогах безмолвия, когда те, кого ты знал и любил, проходят перед твоими глазами, а ты не можешь их окликнуть… Гилморн еще не успел выехать за ворота Имладриса, а я уже по нему тосковал. И стыд не покидал меня, будто я предал того, кто мне дорог, а не освободил его. Ведь так будет лучше для нас обоих, уговаривал я себя, но сам едва себе верил.