Другие воины тоже не блистали тактикой. Они теснились в узком проходе, где многочисленность вовсе не являлась достоинством.
Конан бросился на них со свирепостью дикого кабана.
Лестница в несколько мгновений покрылась кровью и вывалившимися внутренностями. Толпа слегка протрезвела и отхлынула назад, в освещенный факелами большой зал.
Северянин, ступая по трупам, последовал за толпой.
Тени прыгали по завешанным темными гобеленами стенам. Столы ломились под тяжестью зажаренных целиком свиней и горами различных фруктов. Кости и объедки валялись всюду, вперемешку с пьяными солдатами, которые, почуяв неладное, начали подниматься. Дым и жар валил из открытой кухни, где спиной к происходящему, продолжали орудовать голые по пояс потные повара.
— Руби его! — истошно завопила блондинка в зеленой одежде, стоявшая у дальней стены, запуская в киммерийца глиняным кувшином, который оказался наполнен вином и летел через зал, разбрызгивая животворящую жидкость. — Гинкуш, ради меня!
Бородач в рогатом шлеме с белым хвостом яка пробирался к незваному гостю, держа в руке тяжелый топор с двумя лезвиями, следя за варваром. Конан с неподвижным лицом ждал воина, у его ног смешались вино и кровь.
Гинкуш прыгнул вперед и ударил, с силой разрубив воздух. Северянин увернулся с легкостью, которой позавидовала бы голодная пантера, хватающая добычу, и нанес ответный удар. Солдат едва успел отпрыгнуть, но сделал это настолько неудачно, что подвернул ногу и со стоном повалился прямо на осколки кувшина. Они не добавили ему ни мужества, ни сил. Он попытался заползти под стол, но Конан милосердно ударил его сапогом в висок, отправив в черное беспамятство.
Другой воин, протрезвев лишь наполовину, попытался нанести киммерийцу удар ножом, и тотчас поплатился за это, извиваясь в луже крови, посреди собственных внутренностей, вывалившихся из распоротого живота.
— Берегись! — Кинжал Серзака сверкнул словно жало кобры, пролетев мимо лица киммерийца и воткнувшись в горло блондинке, которая выронила из поднятой для броска руки тонкий стилет.
Горкан, оказавшийся рядом, работал как жнец в поле. Он считал, что лучше иметь за спиной настоящих мертвецов, чем просто мертвецки пьяных.
Дородный темнокожий воин в шлеме с черным хвостом яка бросился на Конана с алебардой. Северянин отклонил удар в сторону и пока воин вытаскивал лезвие алебарды из стола, локтем вбил ему кадык в глотку.
Снова послышался крик Серзака.
Нечленораздельный, сдавленный крик человека, которого душат.
Конан огляделся и увидел, что рядом со входом на кухню двое здоровых солдат держат беднягу на весу за горло. Киммериец бросился на обидчиков Серзака. Они отпустили его, и с громкими воплями кинулись на Конана, вынимая из ножен свои широкие кривые мечи.