Споры усугубляли разногласия.
Вытребованный корпус византийцев, пришедший к христианам, только добавил масла в огонь. Несколько тысяч наемников византийского императора многим показались насмешкой над требованием помощи.
Норманны ревели, что в то время, когда они теряют товарищей в боях, терпя лишения от голода, греки только пользуются их победами, не желая выполнять ничего из тех обещаний, что щедро раздавали по ту сторону Босфора.
Граф Тулузский мог противопоставить таким обвинениям только слова клятвы. Такой довод становился все менее весомым.
Слухи, что вот-вот на них обрушиться вся мощь мусульманского мира, подлили масла в огонь.
И когда Боэмунд предложил открыть ворота города своим, тайным способом, взамен за признание его будущим властителем окрестных земель, нашлось немало франков, кто не видел в этом противоречия. Да, они принесли вассальную клятву императору ромеев, обещая все бывшие земли империи вернуть в ее лоно. Но главная обязанность сюзерена гласила, что при опасности вассалу господин обязан придти на помощь. На них шли сельджуки, а войск басилевса под стенами Антиохии больше не стало. Значит, кричали сиятельные графы и бароны, они свободны от всех обязательств.
Конечно, осада шла к победному завершению, но в удаче решительного штурма сомневались многие. Слишком истощены люди, слишком велики стены. И возможность решить исход сражения без кровопролитного приступа казалась удобным выходом из сложившегося тупика. Медлить было нельзя, полагаться на помощь извне глупо. Надо было решаться.
Граф Тулузский упорствовал. Была ли это верность слову или врожденное упрямство и нежелание признавать чужой авторитет, но провансалец стоял на своем. Только теперь он был в гордом одиночестве. Лишь слова Балдуина, новоявленного графа Эдесского, зачитанные при общем собрании вождей, заставили его умолкнуть. Умирать граф не желал.
Три часа прений завершились новой клятвой. Христиане присягнули, что если Боэмунду, князю Тарентскому удастся отдать в их руки крепость, Антиохия и земли вокруг будут отданы ему в личное владение.
Принц самого маленького княжества не скрывал торжества.
Оставалось малое – открыть ворота города.
Вечером 2 июня норманны тремя колоннами двинулись в горы. Выглядело это как запланированный поход в поисках продовольствия. Осажденные, также получив сведенья о подходе Кербога, сопроводили разделение сил врага улюлюканьем.
Но вся их радость ушла, когда к городу из лагеря потянулись штурмовые колонны франков. Христиане готовились к бою. Груды фашин, лестницы, большие деревянные щиты, должные укрыть воинов от стрел – все складывалось, проверялось, чистилось.