Клод и Фарн присматривали за тылом. Если кто рискнет сунуться в малые двери или задние окна, франки должны поднять крик и рубить врага.
Малышев осторожно выглянул из-за края баррикады.
Стражники совещались. Выломанная с каменной кладкой дверь не внушила подбежавшим воинам оптимизма, а крики начавшегося штурма и вовсе свели отвагу к минимуму. Но молчание замершего дома провоцировало. Десятник ополченцев повел своих людей вперед.
Что-то прокричал Пригодько, поднаторевший в местных диалектах.
В ответ десятник ополченцев окрысился и зарычал.
Стражники снова двинулись к баррикаде ворот, когда справа бухнул выстрел дробовика. Десятник упал. Поддерживая Пригодько, сверху полыхнул калаш ученого. Не самые стойкие воины исламского мира бросились врассыпную.
Костя недовольно зыркнул на сибиряка. Договаривались же "без огнестрела"?
Пригодько пожал плечами.
– Что ты им крикнул?
– Сказал, что штурм начался и христиане уже в городе. Предложил бежать к своим домам, защищать семьи или уходить из города.
– Зачем?
Сибиряк посмотрел через баррикаду. Площадь перед домом была пуста.
– Лучше убить одного, чем перебить многих.
– Что-то я не припомню за тобой альтруизма.
Пригодько, задумчиво осматривающий окрестности, повернулся к товарищу и недовольно нахмурился:
– Чего?
– Любви к людям не замечал за тобой.
Сибиряк вздохнул.
– Всё меняется.
Малышев почесал вспотевший под забралом лоб. Что-то в Захаре явно не то. Не вязались такие сложные философские высказывания с парнем, для которого удар секиры был привычней, чем взмах топора.
Допрос слуг был неутешителен, но какие-никакие результаты принес. Главное, что Горового в городе не было и не было уже давно. Впрочем, как и господина, чье имя никто из стучащих зубами прислужников даже назвать не мог.
Зато тощий мужчина с саблей, очнувшись, выдал кучу интересных новостей.
По его словам, несколько месяцев назад казак уехал в северные горы для того, чтобы выполнить важное поручение хозяина этого дома. Лучезарный, как звал своего господина тощий вояка, давно точил зуб на некого Большого Змея, расположившегося в неприступном замке в нескольких неделях пути. Что они не поделили, тощий не знал, но о неприязни говорил уверенно.
Вот и послал Лучезарный своих верных воинов вместе с пришлым христианином решить задачу. Как они намеревались победить, тощий не знал, но, вероятней всего, Локи (а по описаниям слуг это был именно этот неуемный перворожденный) решил использовать способность казака обходить запреты, зашитые в других обитателей Земли.
План не выгорел. Из похода вернулся лишь один из четырех или пяти степняков, должных следить за подъесаулом. Что с ними случилось, никто не рассказывал, но сам Лучезарный после этого поспешил убраться из города.